Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь ХХ века - стр. 17

– Привет, ма! – Из-за кустов к ним шагнул Фрэнк. – И тебе, Нэнси, доброго дня! – Он церемонно раскланялся, изображая поклон испанского идальго, и взял у нее пакет с фруктами. Эта девчонка буквально не дает ему прохода, поджидает у дома – встанет и смотрит во все глаза, а они у нее огромные. А уж если цветы у двери их дома валяются или открытка с сердечком на куст повешена, можно не сомневаться – это дело рук Нэнси.

– Здравствуй! – девушка засияла. Круглое нежное лицо в черных кудряшках, блестящие глаза. А ножки! У Нэнси были лучшие ножки в городе.

«Молода еще, шашни не закрутишь. Да и с итальянскими девчонками вообще шутки плохи». – Фрэнк прищурился. Он знал, что такой взгляд действует на женский пол безотказно.

– Приходи двенадцатого меня поздравить. И непременно с подарком.

– А что… Что подарить тебе? – Она облизала пересохшие губы – красные, как кораллы.

– Подумай хорошенько, чего мне больше всего хочется? – Он многозначительно улыбнулся, и малышка совсем смутилась: щеки запылали, ресницы – черные и загнутые – затрепетали.

– Нэнси свяжет красивую салфетку на стол, – нашлась Долли. – Она у нас умелица.

Подарок потряс даже циничного Фрэнка – в центре белоснежного кружева были вывязаны его инициалы, изящно переплетавшиеся с веточкой цветов.

– Офигенно! Это будет моя любимая салфетка. Спасибо! – Он коснулся губами персиковой щеки Нэнси и замер на мгновение, принюхиваясь – от нее пахло невинностью и счастьем. – А что подарить тебе?

Она вдруг смело подняла ресницы и горячо попросила:

– Песни!

– Что?

– Я знаю все твои песни. Мне так хотелось бы иметь пластинку, чтобы всегда слушать их…

– Ну, до пластинки дело пока не дошло…

– Ой, их будет очень много! Ты лучший! – От полноты чувств глаза девушки наполнились слезами и засверкали, как звезды.

– Нэнси… – он взял ее за руки. – Мне совершенно необходимо, чтобы кто-то повторял мне эти слова каждый день. Утром и вечером…

В феврале 1939 года они уже сыграли свадьбу. Долли не могла нарадоваться: Фрэнки покончил с распутными девицами и выбрал себе замечательную жену.

Впрочем, хватило его ненадолго. Молодой муж все чаще не приходил ночевать домой, благо, предлоги у него находились легко – он же человек творческий, дел много. А финансового отчета Нэнси от мужа не требовала. Она доверяла ему и только сильнее грустила, получая от него деньги на расходы, – сумма с каждым разом все уменьшалась.

– Ты же понимаешь, Нэнси, артисту приходиться обновлять сценический костюм и давать взятки, не подмажешь – не поедешь, – успокаивала невестку Долли, прекрасно понимавшая, что ее сын тратит заработанное отнюдь не на семейные или деловые нужды. – Он же у нас высоко метит!

Ансамбль Бенни Гудмана был очень популярным в Америке тридцатых годов. Как это часто бывает в творческих коллективах, состав его периодически менялся, и вот однажды один из его музыкантов – Гарри Джеймс – задумал создать свой ансамбль, которому требовался вокалист.

В июне 1939 года оркестр Гарри выступал в нью-йоркском концертном зале «Парамаунт». Именно тогда в игру вступил так горячо призываемый Фрэнком счастливый случай. Лежа в постели вечером после концерта, Джеймс слушал трансляцию бэнда Харольда Арлена из «Растик кэбин» в Инглвуде.