Френдзона: Выход - стр. 5

- Я с самого начала знала, что это плохая идея, - призналась Марфа. – Мы с отцом не сможем работать вместе. Он обязательно начнет подминать меня под себя. А я этого не люблю.

- Любишь быть сверху? - ухмыльнулся Роман. – Но вот что я тебе скажу. Тихон Аристархович явно не теряет надежды заманить тебя к себе. Так что будь бдительна! Ладно, - вздохнул Рома. – Спасибо, боярыня, за чизкейк, за любовь, за ласку. Побежал я, Марфут, а то… А то... – непонятно закончил он. – Общение с сисями отложим до более подходящего случая.

- Обойдёшься, - повторила Марфа и встала. – Чаевые хорошие оставь, девочку напугал.

- Обязательно, что я правил не знаю, что ли, - Рома тоже встал и неожиданно оказался рядом, обнял, прижался губами к щеке. – Я правда скучал, Мрысь. Не пропадай.

***

Марфа прошла в свой кабинет. У стойки девчонки-официантки шушукались, периодически поглядывая на дверь, за которой только что скрылся Ромка. Да, Ромочка Ракитянский умел производить впечатление на девушек. Высоченный, широкоплечий, зеленоглазый, улыбчивый, обаятельный. Девчонки к его ногам просто падали. А Ромочка через них спокойно перешагивал, все с той же обаятельной улыбкой. Избалованный женским вниманием зеленоглазый, улыбчивый и чертовски умный гад.

В которого она по неосторожности и дурости умудрилась влюбиться!

Марфа сидела в своем кабинете и, вместо того, чтобы звонить поставщикам, вспоминала. Как тогда, шесть лет назад, недоумевала – когда это Ромочка Ракитянский успел вырасти? Нет, вырос он теперь. Вырос, повзрослел, заматерел. Вон, у нее на столе лежит его темно-бордовая визитка. Адвокат Ракитянский Роман Ростиславович. Дорого, солидно, презентабельно. Что не отменяет того факта, что он младше ее на пять лет. Ну, точнее, на четыре с половиной года. Но младше же.

Младше, однако вырос. В наглую, харизматичную двухметровую скотину. Которая никак не желала исчезать из ее жизни. Шесть лет прошло. Шесть! Марфа Тихоновна, за шесть-то лет можно было с этой блажью разобраться? А вот ни хрена. Не получалось. Если эта блажь постоянно маячила перед глазами своими широченными плечами и зелеными глазами, лезла в уши своим заразительным смехом и тихим шепотом на ухо «Мрыся, я скучал». Ромочка Ракитняский прочно поселился в ее жизни – не только как закадычный приятель ее младших братьев, но и как ее друг. Друг, чтоб его! Как он сегодня сказал: «Друг ли ты мне, Мрысечка?». Нет, Ромочка, не друг.

Хотя так, если рассуждать отстранённо, как не друг? Именно что друг. Как назвать того, кто постоянно забегает гости - то к ней в ресторан, то домой – и пьет кофе, и рассказывает о своих адвокатских буднях, и веселит, и смешит, и обнимает, и целует в щеку? А она при этом млеет от этих невинных прикосновений. И взгляда оторвать не может от широких плеч под серым пиджаком, или, если повезет, обтянутых рубашкой – Ромка любил яркие, но часто носил белые. А когда выдержка внезапно и непредсказуемо откажет – то вдруг бросит отчаянный взгляд на его брюки. На ширинку, да. Она же до сих пор помнит тот летний день и его, голого, на бортике бассейна.

А он ей просто друг. Просто друг – ее и ее младших братьев. Ромка Ракитянский, который младше ее на четыре с половиной года.

А у Марфы, когда она пялится на его ширинку, вспоминая темное и обильное из того июньского солнечного дня – просто гормональный сбой. Тридцать лет девоньке стукнуло. Взамуж пора, как говорят. Марфе повезло с родителями – в этом вопросе прежде всего с мамой. Марфу не пилят, что ей в этот самый взамуж пора. Никто не касается темы ее личной жизни. Все разговоры с родителями - про здоровье, про увлечения, про работу. Петрусь с Павлусем тоже демонстрируют отнюдь не свойственную им деликатность в данной области. Впрочем, работа в уголовке, кажется, их существенно пообтесала.