Франклин Делано Рузвельт - стр. 11

Возможным уроком, который можно извлечь из этих двух историй, является то, что политика верности партии порой выставляет на посмешище тех, кто ее придерживается. Однако это утверждение уравновешивается тем фактом, что в демократическом государстве те, кто такой линии поведения не придерживается, остаются у разбитого корыта. Чтобы получить реальную власть и влияние, необходима доля, но не чересчур большая, тактического оппортунизма и приспособленчества. И ничто эту истину не иллюстрирует более ярко, нежели карьеры двух Рузвельтов – в чем-то очень похожие, а в чем-то резко отличающиеся друг от друга. И все же итог многолетнего чередования взлетов и падений оказался благоприятнее для Франклина Делано Рузвельта.

Прежде чем детально описывать плоды семилетнего пребывания Франклина Рузвельта в Вашингтоне (1913–1920), необходимо вспомнить не о его грандиозной свадьбе, о которой уже было говорено, а об исключительной природе его брака, который, соединив в себе плохое и хорошее, сыграл существенную роль в его жизни. Элеонора Рузвельт, будучи моложе своего мужа на два с половиной года, являлась представительницей одного с ним социального круга.

Этот факт подтверждался тем, что оба супруга носили одинаковую фамилию и принадлежали к одному из старейших семейств Нью-Йорка, к «Никербокерам»[18]. (Сегодня это имя сохранилось в названии клуба на Пятой авеню[19] и популярной баскетбольной команды[20]). В период их рождения и взросления фамилия являлась отличительным знаком, который таил в себе весьма прозрачный намек на статус, который можно было бы сравнить с наличием родства среди вигов в Лондоне того же времени, или с проживанием в округе Фобур Сен-Жермен в Париже[21] Марселя Пруста, или принадлежности к номенклатуре в СССР времен Леонида Брежнева. Речь не обязательно идет о несметных богатствах, а скорее о высоком благосостоянии (по большей мере гарантированном) и склонности чувствовать себя непринужденно только среди ограниченного круга людей, которые приемлют те же самые нормы поведения (преимущественно безупречные) и те же самые суждения (преимущественно самодовольные).

Тем не менее, во многом другом Франклин и Элеонора существенно отличались друг от друга, а с течением времени их характеры стали и вовсе несовместимы, однако, на публике, как можно себе с легкостью представить, их отношения свидетельствовали об обратном. Франклин был центральной фигурой среди президентов США в двадцатом столетии, а, вероятно, что и за все двести пятнадцать лет существования Республики. Во время его уникального по продолжительности пребывания на посту президента США стали самой могущественной державой на планете. Элеонора была самой независимой и многоуважаемой среди всех президентских супруг. Первая леди Долли Мэдисон[22] могла привнести в историю раннего Белого дома блеск инаугурационных балов. Эдит Вильсон, в последние восемнадцать месяцев пребывания ее супруга на посту президента, могла обладать беспрецедентной исполнительной властью[23]. Жаклин Кеннеди могла быть законодательницей моды, демонстрируя неизменно чувство стиля и элегантность, являясь кумиром для многих своих друзей. Леди Берд Джонсон могла посвятить себя сохранению природных ресурсов. Хиллари Клинтон смогла достичь наивысшей выборной должности среди других первых леди. Но ни одна из них не может соперничать с Элеонорой ни в силе взглядов, ни в желании всенародно высказывать их таким образом, что они, в целом, неизменно способствовали успешному президентству ее мужа. Ей нет равных и в способности, спустя три десятилетия после смерти мужа, нести (самозабвенно) знамя рузвельтовского либерализма, который нашел отклик во всем мире.