Французское наследство - стр. 12
– А вы что, ничего не заметили?
– Где? – изумился Лева.
– В прихожей, на полу, – уточнил следователь.
– А что там?
– Там труп, – последовало уточнение.
– Чей? – разинул рот братец и растерянно посмотрел на Агнию. Потом перевел взгляд на Лулу и содрогнулся от макушки до пяток.
– Виталия Сергеевича Бармина, – отчеканил следователь, медленно наливаясь злобой.
– Воти? – уточнил Лева, не отводя зачарованного взгляда от радужных волос девицы. И отрешенно пожав плечами, пробормотал: – Не заметил.
– Вы что, уже увезли тело? – металлическим голосом осведомился брюнет у одного из милиционеров.
– Да нет, эксперт пока не велел трогать, – изумленно ответил тот.
– Так какого же… – повысил голос следователь, но осекся и ещё раз пристально вгляделся в Леву.
Выражение лица родственника хозяйки квартиры и то, что он не заметил труп, занимающий почти все пространство прихожей, через которую только он что прошел, наводило на определенные умозаключения. "Законченный придурок", – сделал вывод представитель органов и тоскливо вздохнул. Он по опыту знал, как трудно распутываются дела, в которых свидетелями выступают подобные типы.
В этот момент Лулу, до этого меланхолически созерцавшая узор на корзинке с печеньем, внезапно встала и с надрывом заявила, шлепнув по столешнице узенькой ладонью:
– Вы мне должны его отдать!
– Кого? – отшатнулся от неожиданности следователь, тесня милиционеров и зажатого между ними Леву.
– Моего Гийома! Я обязана украсить его последний путь, ведь нам ещё предстоит условиться о новой встрече за гранью вечности.
Милиционеры уставились завороженными бараньими взглядами на неожиданно вспорхнувшее пестрое существо, а Лева слабо затрепыхался в их руках и возмутился:
– Вы не имеете права! Я возражаю!
– Против чего? – удивился неожиданному Левиному порыву брюнет.
– Я не хочу, чтобы меня отдавали этой… – он с трудом подобрал нужное слово и, наконец, нашел его: – Шутихе. Да ещё в последний путь! У меня, в конце концов, права есть, и я не позволю…
– Да при чем здесь ты? – раздраженно отмахнулась от него девица. – Я требую отдать мне моего возлюбленного Гийома!
– А я кто? – Лева слегка раздвинул милиционеров и подался вперед.
– А ты – козел в трусах, – коротко и уничижительно охарактеризовала его "шутиха".
Лева задохнулся от негодования и изо всех сил завопил:
– Да во всех блуждающих мирах нет второго Гийома, кроме меня, рыцаря в лунных доспехах, собирателя пылинок Вечной Вселенной и защитника её хрупких ростков! А ты, кисть малярная, осмеливаешься называть меня козлом?!
Вслед за этой тирадой наступила звенящая тишина. Даже за дверью кухни прекратилось всякое движение. Лица милиционеров стали до предела задумчивыми – один из немногих свидетелей явно ускользал от них в направлении психиатрического отделения городской больницы. Следователь, напротив, развеселился и, ухватив Лулу за локоть, подтащил её поближе к Леве, потом ткнул рыцаря в лунных доспехах пальцем в солнечное сплетение и объяснил девушке:
– Вот ваш возлюбленный Гийом, дорогуша! Можете забирать и пользоваться, мы препятствий чинить не будем. Только прошу не торопиться отправлять его в последний путь, он должен ещё дать показания и подписать протокол.
Поднявшийся вслед за этим гвалт не поддается описанию. Разочарованные Лулу и Лева-Гийом гневно обвиняли друг друга в очковтирательстве при виртуальном общении, во время которого каждый описал свою внешность мягко говоря с некоторым преувеличением. Ничего не понимающие милиционеры допытывались, как же на самом деле зовут странного субъекта в трусах, а Лёлька пыталась им втолковать, как можно познакомиться в виртуальном мире, не видя друг друга. В довершение всего с кухонного шкафа свесился до этого мирно спавший там питон и выразил желание принять участие во всеобщем бардаке. Лёльке пришлось стащить Сигизмунда вниз и устроить у себя на плечах, чтобы успокоить ошеломленных его появлением стражей закона.