Французский вектор. Радоваться, пацаки! - стр. 5
Году в девяносто шестом я услышал сетования одного немолодого француза: «Мы, когда были молодые, тоже делали глупости, всё бывало, но мы боялись полиции, а сейчас что? Его забрали за хулиганство, он отсидел в комиссариате одну ночь, утром выпустили, и он уже герой в своём квартале!» Прошло четверть века, те, кто тогда хулиганил в спальных районах больших городов, выросли, остепенились, им уже под пятьдесят, и интересно: как они смотрят на то, что происходит сейчас на улицах Парижа, Марселя, Лиона и Нанта? Наверное, бурчат себе под нос что-нибудь подобное: «О времена, о нравы!» Добавлю от себя: «Они, времена, когда-нибудь становились лучше?»
Вообще французская полиция никогда не отличалась особо жестоким отношением к правонарушителям. Хотя, конечно, и во Франции случалось, что полицейские после полдюжины предупреждений открывали огонь по безоружным угонщикам машин и даже убивали их, провоцируя местную арабо-негритянскую молодежь на стихийные бунты. Но куда Франции до Америки! Там, пока не появился предмет всеобщей демократической нелюбви Трамп, полицейские стреляли с завидной регулярностью и порой убивали какого-нибудь негра. Тогда бунтовал один задрипанный городишко. Не так было во Франции, где однажды слуги порядка попортили подозреваемому в торговле наркотой задний проход. В ответ чернокожая молодёжь в течение недели жгла машины аж в четырёх или пяти пригородах Парижа. Законный ведь протест! Причём тут чужие автомобили? Да при том! Чем больше шума, тем лучше! Шумим, братец, шумим! Президент Республики, Франсуа Олланд, бежит в больницу дабы выразить свое сочувствие пострадавшему (а, может, пообещать заодно право свободной продажи гашиша на последующие лет десять в порядке компенсации за страдания). Возмущаются прогрессивные (то есть почти все) медиа, вот только попавшие под раздачу владельцы сожжённых автомобилей и разграбленных магазинов в новости почти не попадали, пока «жёлтые жилеты» не начали свои погромы. Тогда уже и их пустили в кадр, больно грустно выглядели Елисейские поля с заколоченными витринами. Но полиции от этого достаётся не меньше.
Полицию французы не любят. И, конечно, столкновения с митингующими любви к копам не добавляют. Хотя можно было бы понять, что полицейские просто делают свою работу. Да, иногда достаточно жёстко, но трудно судить людей, которых подставляет своими бездарными действиями правительство. Ведь движение «жёлтых жилетов», например, началось из-за копеечного повышения налогов на горючее! А крайними оказались французские менты и мелкий бизнес в крупных городах. Вот выходят на улицы медработники требовать обещанные за КОВИД доплаты. Не заплатило правительство, а зло вымещают на брошенных для поддержания порядка полицейских. Ну как же без этого? Ну как не поорать что-нибудь типа «все ненавидят полицию» и не швырнуть в проклятого мента камень или ещё какую-нибудь хрень, оторванную дверную ручку, например. Это же демократия, можно. Правда, когда полицейские «стреножат» такого любителя покидаться иногда не очень безобидными предметами, начинается другая песня: «Нет злоупотреблениям полиции! Свободу нашим товарищам!»
Ведь полицейские имеют наглость задерживать протестующих! Всю страну облетели кадры того, как в Париже «обраслечивают» одну медсестру (белый халатик надела, как и многие, чтобы показать свою профессиональную принадлежность), за волосы бедняжку держали, чтобы не рыпались. Она кричит, пытается сопротивляться. А они ей наручники, чпок! А она тоже не дура: «Мне нужно достать вентолин (пшикалка для астматиков)!» Мол, смотрите, умру у вас на глазах, будете знать! Вполне представляется картинка, в которой героиня репортажа в стиле рафинированных дамочек XIX века падает в обморок в руки растерянных копов с возгласом: «Мне дурно, помогите!» Но полицейские не то видали, тёртые калачи. Никакой реакции. Как жестоко! В общем налицо типичный полицейский произвол! Ну их можно понять, всё-таки, дамочка в халате-то только что в них камнями бросалась, видео зафиксировало. Жестокость порождает жестокость. Правда, героиня борьбы с коронавирусом не умерла, и даже не поплохело ей по дороге в кутузку.