Французский Трофей 2. После войны - стр. 8
– Я не знал, кому писать… Василию коньяк отправил, а он видишь, не дошёл, – рассказал Этьен.
Тут на дворе снова послышался шум, а через минуту в столовую влетел Михайловский в распахнутой бобровой шубе, а следом за ним Василий с бутылкой наперевес.
– Женя! – с порога воскликнул он, но увидел Этьена, да так и осел на ближайший стул.
– Видимо, дошел, – догадался Саша.
– Он живой. Вернулся ко мне, – улыбнулась Женя, и это была первая настоящая улыбка за очень долгое время. – Счастье мое.
Василий принялся креститься, а Михайловский не удержался и пустил скупую мужскую слезу, а потом спохватился.
– Как же так вышло, что мы ничего не знали? – врач всплеснул руками, с укором глядя на Этьена. – Как же вы так исчезли? Женя вон сколько убивалась.
– Я не знал, – виновато прошептал Этьен. – Я думал, она погибла… сам видел, – он снова повернулся к любимой и провел пальцем по шраму.
– Отвел ты его удар, – прошептала ему Женя. – Ранил, но не убил. Спас меня, любимый. А я тебя не сумела, – она крепко прижался к нему, вздыхая. – Полгода без тебя, словно жизнь целая. Каждую ночь ты мне снился, сердце болело, ни минуты без мысли о тебе.
И хотя Евгений Дмитриевич уже догадывался, эти слова дочери окончательно поставили все на место. Он лишь вздохнул, понимая, насколько сильны и серьезны чувства – возражать бесполезно. Самым сложным тут теперь было объяснить все жене. Она французов очень невзлюбила за то, что война сделала с ее детьми, и дочерью в особенности.
– Это я должен был беречь тебя, – у Этьена снова защипало в носу, и он принялся целовать руки Жени.
Тут уже и Василий не выдержал, шмыгнул носом и шумно высморкался в платок.
В разгар этой сцены явилась мать Жени и удивленно потребовала объяснить, что тут происходит. Женя же не слышала и не видела ничего, кроме своего возлюбленного.
Поэтому объясняли ей Саша, а поддержку ему оказывал Михайловский, рассказывая все максимально деликатно, оставляя за Женей право посвятить мать в детали своих чувств к Этьену.
– Ты ведь не уедешь? – спросила Женя, вздыхая. – Не покинешь меня больше?
– Никогда, Женя! На шаг от тебя не отойду, – прошептал Этьен, снова прижимая ее к себе.
Последним, шокированным новостью, оказался Мишель, который спустился в столовую позже всех. Народу было столько, что он и не понял, из-за чего весь сыр-бор, но потом увидел Этьена и тоже не сдержал изумленного возгласа.
Женя улыбнулась брату и кое-как вместе с Этьеном поднялась на ноги.
– Он жив, – сказала она. – Миша, он вернулся ко мне.
Мише тоже рассказали, почему возникло такое недопонимание, и он кинулся обнимать Этьена и сестру.
– Счастье! Какое же счастье, – у него словно камень с души упал.
Только мать Жени ничего не понимала и громогласно требовала от Жени объяснений. И та, вздохнув, решила ничего не скрывать.
– Этьен, человек которого я люблю. Которого я считала погибшим на войне. И оказалось, что все не так, что он жив, и вернулся ко мне. Мы любим друг друга.
После этого признания произошло то, чего следовало ожидать – Екатерина Алексеевна лишилась чувств и благополучно упала на руки супруга, так что все кинулись к ней.
– Холодной воды и нюхательную соль, – потребовал Михайловский, оказавшись ближе всех.
Впрочем, пришла в себя барыня довольно быстро, и уставилась на Женю диким взглядом.