Французский шелк - стр. 55

Она к тому же недооценила Кассиди и серьезность его вопросов, заданных еще при первой встрече. Эти вопросы настораживали, но оснований для паники не было. Теперь же, когда нашли папку, все изменилось. Кассиди уже не просто интересовался ее отношением к Уайлду. Он откровенно подозревал ее в убийстве. Отныне он будет следить за каждым ее словом, жестом, поступком, вылавливая все новые улики. Но у Клэр был богатый опыт сопротивления властям. Первой заповедью, которую она усвоила, было: ни в коем случае не поддавайся запугиванию и угрозам.

Клэр повернулась к Кассиди:

– У вас нет достаточных оснований для моего ареста, мистер Кассиди. Да, я собирала кое-какие материалы о Джексоне Уайлде. Но это вряд ли можно считать криминалом сродни еще дымящемуся пистолету, к примеру.

– Пистолет уже давно на дне залива, – сказал он, подцепив оливку с тарелки, которую подала ему Клэр. – И отнесен течением бог знает куда.

– Скорее всего. – Поскольку стойка бара была завалена вырезками, Клэр кивком головы указала Кассиди на стеклянный столик в столовой: – Вам чаю или минеральной воды?

– Чаю.

– С сахаром?

– Нет.

Вернувшись с двумя стаканами ароматизированного ментолом чая со льдом, она села напротив. Кассиди взял полсандвича и крепко впился в него зубами.

– Некоторые статьи уже довольно старые.

– Мой интерес зародился несколько лет назад.

– Вы настолько интересуетесь религией?

– Нет, мистер Кассиди, – с застенчивой улыбкой ответила она. – Я рождена в католической вере, но никогда не принадлежала ни к одной организованной религиозной ветви. И уж конечно, не испытывала благоговения перед этими вдохновенными телеевангелистами. Уайлд привлек мое внимание, поскольку его я считала одним из самых опасных людей в Америке.

– И вы сочли своим гражданским долгом покончить с ним?

– Вы намерены выслушать мои объяснения или нет? – огрызнулась она.

Кассиди жестом попросил ее успокоиться.

– Вы очень грубы, мистер Кассиди.

– Да, я знаю.

Их взгляды встретились. Клэр не собиралась сдаваться и продолжала:

– В отличие от других телепроповедников Уайлд угрожал лишить людей не их денег, а более ценного и значимого – их прав. К тому времени, как вышел первый номер каталога «Французский шелк», он уже начал свой крестовый поход против всего, что считал порнографией. Так что с самого начала его проповеди раздражали меня.

– Потому что могли повредить вашему бизнесу?

– Нет, просто я никогда не хотела оказаться в такой ситуации, когда все время приходится защищать свою работу. К тому же я чувствовала, знала, что права. Кстати, мое предсказание оправдалось. «Французский шелк» не имеет ничего общего с порнографическими и близкими к ним журналами, но тем не менее был причислен к ним и осуждался с той же нетерпимостью. Преподобный Уайлд повел самую настоящую войну против свободы прессы.

– Но свобода не может быть безграничной, мисс Лоран. Она подразумевает и ответственность.

– Согласна. – Она отложила сандвич и слегка подалась вперед. – Когда я думаю о том, что мужчины, женщины, дети торгуют своим телом и кто-то еще на этом наживается, мне становится не по себе, но эту преступную деятельность не остановишь, убрав из музеев и с библиотечных полок эротические произведения. Цензура – это личное дело каждого, подсознательно она в наших сердцах, умах, душах. Если ты не одобряешь порнофильмы, потрать свои семь долларов на что-нибудь другое. Если ты против каких-либо телешоу, переключи канал и не покупай продукцию тех фирм, которые финансируют подобные передачи. Но дай возможность тем, кто не разделяет твоих взглядов, смотреть то, что им хочется. Никто – ни правительство, ни комиссии так называемых экспертов, ни тот же проповедник – не вправе диктовать людям – взрослым, заметьте, людям, – что им можно смотреть, а что нельзя. Когда Гитлер пришел к власти, первое, что он сделал, – это сжег книги, которые ему были неугодны.