Французский шелк - стр. 18
– Слушаю. – Он ловко зажал между плечом и подбородком телефонную трубку, пытаясь одновременно приглушить звук телевизора и избавиться от крошившегося сандвича и банки с пивом.
– Это Гленн. Меня официально назначили на расследование дела Уайлда.
Хорошо, подумал Кассиди, Краудеру все-таки удалось это. Детектив Говард Гленн будет тем самым связующим звеном между ним, Кассиди, и полицейским управлением. Раз Гленн уже набрал себе команду и приступил к расследованию, он, Кассиди, начнет получать самую свежую информацию о ходе дела.
Кассиди знал, что с Гленном работать тяжело. Но он также знал, что необязательность и неаккуратность детектива распространяются на все, что угодно, кроме работы, поэтому согласен был закрыть глаза на изъяны его характера, отдавая должное компетентности и профессионализму Гленна.
– Что-нибудь уже есть? – спросил Кассиди, откладывая безвкусный сандвич.
– Отчет из лаборатории. Мы его как раз сейчас изучаем.
– Ну и что там интересного на первый взгляд?
– Никаких отпечатков, кроме его собственных, жены и горничной, обслуживавшей этот номер. Конечно, есть сотни следов, которые принадлежат всем тем, кто останавливался в номере раньше.
Кассиди нафантазировал себе более волнующие известия, так что услышанное разочаровало его.
– Есть какие-нибудь сведения об оружии?
– Ничего. Убийца унес оружие с собой.
Отсутствие орудия убийства осложняло дело, и все говорило за то, что впереди настоящая схватка. К счастью, Кассиди любил схватки – и чем жестче, тем лучше.
– Как скоро вы сможете установить подслушивающие устройства на телефонах? – спросил он детектива.
– Завтра с самого утра и поставим. Кому еще, кроме жены и сына?
– Утром обсудим. Держи меня в курсе событий.
Кассиди повесил трубку, откусил от сандвича, запив тепловатым пивом, и вновь уставился в телевизор. Днем он звонил на студию кабельного телевидения, которая транслировала программы Джексона Уайлда, и запросил у них копии всех сохранившихся записей этих передач. Дирекция студии срочно доставила пленки в офис Кассиди. И вот он принес их домой, где мог просмотреть, не отвлекаясь.
Программы были подготовлены профессионально. Уайлд выпускал захватывающие шоу с белыми голубями, и оркестром, и хором из пятисот голосов, и золоченой кафедрой, и зеркальным роялем Джоша.
Сценарий передач никогда не менялся. Программа обычно открывалась громким звуком трубы, возвещающим о Втором пришествии. Вступал хор, выпускались белые голуби, и по витой лестнице спускался Уайлд, всем своим видом давая понять, что только что беседовал со Всемогущим, о чем и сообщал доверительно во вступительной речи.
На заднем плане под трепетные переливы труб появлялась Ариэль, неизменно одетая в белоснежное платье; из украшений – лишь золотое обручальное кольцо и пара незаметных жемчужных сережек. Уайлд подчеркивал, что единственным богатством, которое они скопили, были духовные ценности. Затем на экране крупным планом показывали Джошуа Уайлда, аккомпанировавшего пению Ариэль.
Ее голос усиливался звучанием оркестра, хором и звуковой системой, умопомрачительная стоимость которой могла бы в значительной мере восполнить прорехи в национальном бюджете. Ариэль мило улыбалась мужу, Джошу, публике и, конечно же, небесам. Неизменно к концу песни хоть одна слезинка, да скатывалась из ее небесно-голубых глаз.