Французский иезуит в Петербурге времен императора Павла I - стр. 11
То есть сказал об этом, конечно же, сам рассказчик, почтенный аббат Жоржель, который упомянул о короткой стоянке делегации в Царском селе. Но что, если он в очередной раз заплутал в русской топонимике (предположение, не кажущееся таким уж невероятным, учитывая виртуальный маршрут его путешествия от Нарвы к Петербургу вдоль берега Ладожского озера) и путешественники добирались до Петербурга каким-то иным путем? На сакраментальный вопрос «какие ваши аргументы?» у автора имеется наготове следующий ответ.
Вояж мальтийских кавалеров стартовал из Прибалтики, и, стало быть, логично предположить, что они ехали не абы где и как, а по Нарвскому тракту, завершающим участком которого являлась Петергофская дорога, на которой расположены такие пригороды столицы, как Ораниенбаум, Петергоф и Стрельна. Аббат Жоржель рассказывал об увиденных им вдоль дороги загородных домах, которые показались путешественникам «воистину царскими жилищами среди сельской обстановки», и само это описание гораздо больше напоминает не Царскосельский тракт, а дорогу на Петергоф, поскольку, как справедливо отмечают знатоки "Петергофская дорога представляет собой уникальную ландшафтно-архитектурную систему императорских резиденций, частных усадеб, садов и парков, сочетание построек разных стилей и эпох".
Именно этим путем направлялись в Петербург многие европейские гости нашей страны, в том числе и соотечественники Жоржеля, французы. Граф де Сегюр, автор знаменитых записок о пребывании в России в царствование Екатерины II, описывает это место следующим образом:
"Дорога от Петергофа в Петербург чрезвычайно живописна. Она идет между красивыми дачами и прекрасными садами, где петербургское общество ежегодно проводит короткое лето и в несколько теплых дней забывает о жестокости сурового климата, наслаждаясь постоянною зеленью дерев и лугов, которая на болотистой почве поддерживается до первого снега".
Госпожа Виже-Лебрен, французская художница, пожаловала в столицу Российской империи летом 1795 года, ее тоже везли по Петергофской дороге.
"По дороге уже, – пишет мадам Лебрен, – можно было составить себе выгодное понятие и о самом городе, потому что по обеим ее сторонам тянулись ряды прелестных дач, окруженных самыми затейливыми садами в английском вкусе. Чтобы разбить эти сады, владельцы дач воспользовались землею весьма болотистою, осушили ее, прорыв каналы, и перекинули чрез них мостики, а также украсили сады беседками".
Можно задать вопрос, почему же тогда аббат рассказал нам так мало о красотах окрестностей Петербурга и, в частности, не упомянул про Большой Петергофский дворец и знаменитые фонтаны? Однако не будем забывать, что дело происходило в декабре, когда фонтаны, как и весь окружающий ландшафт, пребывали в зимней спячке; но еще более вероятным является предположение, что в силу особеностей маршрута поездки путники оставили «русский Версаль» в стороне.
Логистика былых времен, равно как историческая топонимика – предмет на редкость сложный и запутанный. Наиболее удобной сухопутной артерией, соединявшей Прибалтику с Петербургом, была старая Нарвская дорога (она же Рижская проезжая дорога, а позднее – Нарвский тракт), участок которой на подъезде к Петербургу с середины XIX века именуется Красносельским шоссе. Шоссе это пересекается с Петергофской дорогой (которая, логично предположить, ведет как раз в Петергоф) восточнее Петергофа и Стрельны, и, стало быть, если для гостей города не была организована специальная экскурсионная поездка, они были лишены возможности увидеть все эти исторические места.