Французский дворянин - стр. 48

Без труда нашел я ворота, о которых говорил Симон, и окно, под которым он поднял бархатный бант. Я воспользовался аллеей, выходившей почти прямо к этому окну, чтобы осмотреть дом. Прежде всего я заметил, что нижнее окно было снабжено только крепкими ставнями, которые были в эту минуту открыты, верхнее же было крепко заколочено. Я сосредоточил свое внимание на последнем. Дом, старое каменное здание, казался вполне приличным: я не мог заметить ничего такого, что возбудило бы мои подозрения, если бы бант был найден в ином месте. На нем был изображен герб какого-то религиозного братства; и тут, очевидно, был некогда главный вход в госпиталь, стоявший позади. Теперь же здание, по-видимому, было отведено под квартиры для высшего класса. Я не мог решить, были ли оба этажа заняты одним жильцом или нет. Простояв несколько минут, не видя, чтобы кто-нибудь вошел или вышел из дома, не замечая ничего такого, что могло бы дать мне какие-либо указания, я решил попытаться проникнуть в дом: улица была пуста, и дом, по-видимому, охранялся не особенно строго. Входная дверь находилась под воротами, с правой стороны. Из всего виденного я заключил, что швейцар, по всей вероятности, отлучился, чтобы поболтать с кумовьями о государственных делах. Так оно и оказалось: когда я благополучно перешел через улицу и спокойно проскользнул в полуотворенную дверь, я нашел в сенях только его булаву и жаровню. Я стал подниматься по лестнице, не сомневаясь, что без посторонней помощи мог достигнуть цели скорее отвагой и решимостью, чем осторожностью.

Лестница слабо освещалась небольшими окошечками, выходившими на заднюю сторону дома, но содержалась опрятно. По всему дому царило молчание, прерываемое только звуком моих шагов; во всем чувствовалось столько порядка и приличия, что, по мере того как я поднимался, надежды мои на успех таяли. Я, однако, шел вперед, пока не добрался до второго этажа и не остановился перед запертой дверью. Настала минута поставить все на карту. Несколько секунд я прислушивался: все было тихо. Я осторожно поднял засов. К моему удивлению, дверь поддалась: я вошел. Передо мной стояла высокая скамья, заслонявшая вид на всю комнату, казавшуюся обширной и заполненной дорогими тканями и мебелью, хотя потолки были низкими, и слабо освещенную двумя широкими окнами. Мягкий отблеск огня играл на деревянной резьбе потолка; а когда я тихо затворил за собой дверь, выпавшее из очага полено, разбросав целый сноп искр, приятно нарушило царившую в комнате тишину. Тотчас же чей-то тихий, приятный голос спросил:

– Это ты, Альфонс?

Я обошел скамейку и очутился лицом в лицу с красивой женщиной, лежавшей на кушетке. При стуке открывшейся двери она приподнялась на локтях. Увидев перед собой незнакомого человека, она с легким криком вскочила на ноги и посмотрела на меня с удивлением и гневом. Она была среднего роста; в правильных чертах ее проглядывало что-то детское; цвет лица был поразительно хорош. Роскошные золотистые волосы в беспорядке были разбросаны по плечам, вполне соответствуя ее глубоким темно-синим глазам, в которых, как мне казалось, таилось больше огня, чем можно было ожидать от общего выражения ее лица. Я смотрел на нее с любопытством и удивлением. Смерив меня с головы до ног надменным взглядом, она после минутного молчания заговорила: