Француженки не крадут шоколад - стр. 25
Сильван пристально взглянул на нее. Они с Шанталь подружились еще в средней школе. То есть тогда он сильно увлекся ею, и она пользовалась этим, а в результате их отношения переросли в настоящую крепкую дружбу. Ему никогда не приходило в голову, что Шанталь не понимает его.
– На Таити нельзя сделать хороший шоколад. Слишком жарко и влажно, да и вообще, кто захочет попробовать шоколад, сделанный на Таити?
Сильван стал лучшим шоколатье Парижа не случайно. И считал бы грустным и прискорбным, если бы его признавали лучшим исключительно таитянские дикари.
– Ладно, ладно. – Шанталь сделала примирительный жест рукой. – Прости, что упомянула о таких преимуществах. Разумеется, ты не можешь позволить ей купить тебя.
– Благодарю за понимание, – отозвался Сильван, немного успокоившись.
Что ни говори, а годы делают свое дело: пятнадцать лет дружбы в итоге приводят к взаимопониманию.
– Только не позволяй ей окрутить себя, – выразительно прибавила Шанталь.
Он скрипнул зубами.
– Не собираюсь. Разве мы не решили, что не будем говорить о ней?
– Ну, ты сам не можешь остановиться, – ледяным тоном парировала Шанталь.
Сильван покраснел. И остаток вечера ему удалось не упоминать больше имени Кэйд Кори, до того момента, пока он не собрался заплатить по счету.
– Что она сделала? – грозно спросил он у Грегори, их официанта.
– Оплатила ваши заказы, – с удовольствием произнес тот.
– И ты позволил ей?
Грегори пришел в замешательство.
– А что плохого в том, что она заплатила за ваш ужин?
– Все. – Сильван резко встал, громыхнув стулом.
Официант пожал плечами.
– А я подумал, что это пикантная шутка. И сама она показалась мне весьма пикантной дамочкой.
Он коснулся своего уха, словно опять вспомнил, как дыхание Кэйд щекотало его, когда она шептала ему.
– Son petit accent…[40]
Проглотив бранное слово, Сильван издал лишь невнятное ворчание. Он имел особые привилегии в этом отменном ресторане, расположенном неподалеку от его квартиры. Меньше всего ему хотелось поссориться с официантом и быть отлученным от этого заведения из-за какой-то избалованной миллиардерши.
Она хотела купить его. Но легким росчерком пера просто купила его ужин. Словно бросила чаевые чистильщику обуви. Сильван с такой силой сжал зубы, что у него свело скулы.
– Не забудь напомнить мне, чтобы я никогда больше не угощала тебя ужином, – пробормотала Шанталь, пораженная его реакцией.
– Ты – совсем другое дело, – процедил он сквозь зубы.
Она отвела взгляд.
– Вот этого-то я и боялась.
Рассвет словно не решался разогнать тусклые сумерки парижских улиц. Поэтичные и настороженные, они еще цеплялись за ночь, несмотря на то, что утро неумолимо вытаскивало их из-под мягкого одеяла тумана. Вот кто-то помедлил в дверном проеме и, опустив голову, устремился вперед, навстречу новому холодному дню, нацелившись на теплый свет пекарни, разливавшийся из-под ее багрянистого тента.
Улицы продолжали подремывать, а люди натягивали теплые вещи, или еще согревались под душем, или уже заваривали кофе. Все свидетельствовало о наступлении очередного напряженного парижского дня. Что он сулит? Стоя возле окна и глядя на бледную серость рассвета, Кэйд боролась с желанием проверить свою электронную почту и – под предлогом своих обязанностей – улететь домой. Она поплотнее запахнула халатик, выискивая за окнами на противоположной стороне улицы признаки жизни. Во всех домах уже начали зажигаться огни, но спорадически, не таким одновременным и дружным порывом, как вчерашним утром. Сегодня же воскресенье, вспомнила она. Значит, шоколадные кондитерские будут закрыты. Значит, сегодня у нее нет ни малейшего шанса осуществить свою мечту, но также ни единой возможности потерпеть очередные неудачи на этом пути.