Франческа - стр. 4
– И ты – что? – спросила Эва, подаваясь вперед на стуле.
– Можно сказать, что я восприняла это все немного слишком близко к сердцу. А потом совершила ошибку, меня отстранили от следствия, и это тоже, конечно, сказалось на мне. Когда вернулась в Стокгольм, я рассчитывала, что все станет как прежде, но так не получилось. Напротив, все стало еще хуже.
– Что стало хуже?
– Страх, тоска, чувство бессмысленности, бессонница. Я плохо сплю, а когда засыпаю, мне снятся неприятные сны.
– Опиши их.
– Сны?
– Да.
– Все это началось, когда я вернулась домой из Гюльспонга, потом стало немного поспокойнее, но сейчас я расследую дело, которое задевает меня больше, чем мне бы того хотелось.
Эва спросила, что это за дело, и Чарли рассказала про двух молодых женщин из Эстонии, которых нашли убитыми и брошенными в лесочке в пригороде. У одной из них была трехлетняя дочь – голодное и несчастное существо, просидевшее в одиночестве в запертой квартире не меньше двух суток. Девочка до сих пор не проронила ни слова, хотя прошло уже две недели с тех пор, как ее нашли.
Эва сказала, что ничего странного, что такое задевает за живое – судьба брошенного маленького ребенка у большинства людей вызвала бы сильные чувства. Но ведь девочка жива?
– Она жива, – кивнула Чарли. – Но не более того. Сегодня ночью мне снилось, что это мой ребенок, что я ее мама. Я хотела побежать домой и спасти ее, но у меня не получилось, потому что я была мертва. А потом, в следующем сне, я сама была этой девочкой, и… в общем, понимаешь.
– Ты принимаешь лекарства? – спросила Эва, никак не комментируя сны.
– Сертралин, – ответила Чарли. – Сто миллиграмм.
Она не стала уточнять, что иногда добавляет к нему собрил или снотворное, а иногда и то, и другое.
– Больше ничего? – спросила Эва.
Чарли покачала головой.
– Ты, наверное, знаешь, что кошмарные сны – обычное побочное действие при приеме сертралина?
Чарли кивнула. Все это она прекрасно знала, но сертралин она и до того принимала годами – так что, видимо, дело не в нем.
Эва сложила руки на коленях.
– Та ошибка, о которой ты говорила, – продолжала она. – Я хотела бы, чтобы мы остановились на ней поподробнее.
Некоторое время Чарли вспоминала тот вечер и ночь в пабе. Водку с лакрицей, вино, пиво, Юхана. Вернувшись в Стокгольм, она по глупости начала копаться в его жизни. Для того, чтобы идти дальше, надо мысленно сложить все в большой мешок и вынести на помойку, ей это прекрасно известно, однако вместо этого она начала проверять все, что обнаружила. Все началось с того, что она пожелала знать, где он живет, убедилась, что он холост, что он действительно сын бойфренда Бетти. Похоже, все сходилось.
– Чарли! – Эва посмотрела на нее.
– Прости, что ты сказала?
– Я попросила тебя рассказать о той ошибке, о которой ты упомянула.
– Да-да. Я помню не все, что происходило в тот вечер, но я немного перепила и привела в свой номер журналиста. На следующий день в прессе появилась секретная информация о расследовании. Хотя это не я проболталась, но все, ясное дело, подумали на меня. И – да, у меня начались проблемы.
Некоторое время Эва сидела молча, словно ожидая, что Чарли расскажет что-нибудь еще. Потом спросила:
– Как ты думаешь, ты провела бы ночь с этим мужчиной, будь ты трезвая?
– О боже, нет!