Фотосессия в жанре ню. Бонд, мисс Бонд! - стр. 48
Он почесался и покривился, подбирая ориентир, который был бы однозначно известен темной сестрице, и закончил:
– Рядом с химчисткой «Снежок»!
– Химчистку знаю, – удовлетворенно сказала Оля, выпуская из цепких пальцев костлявое юношеское плечико. – Спасибо, спи дальше!
– А ты куда? – поинтересовался Костик, запоздало оценив небанальное событие: его домоседка-сестра ни с того ни с сего собралась в одиночку совершить автобусное путешествие на край города!
– По делам, – уклончиво ответила Оля.
– У тебя там что – свиданка?! – чрезвычайно обрадовался непочтительный братец.
– Тихо, ты! – Оля встревоженно покосилась в сторону гостиной. – Людей разбудишь!
Под словом «люди» подразумевалась главным образом родительница. Любящая мама Галина Викторовна, услышав одно только слово «свиданка», способна была устроить взрослой дочери такой допрос с пристрастием – куда там группенфюреру Мюллеру!
«Под колпаком» у группенфюрера-мамы Оля провела много лет, и теперь, когда у нее впервые за долгие годы завелась персональная жгучая тайна, она чувствовала отчаянное желание сохранить свой секрет для личного пользования.
«Звучит эротично!» – отметил внутренний голос.
«Я не в том смысле», – возразила ему Оля.
И соврала.
Мачо с медведем снился ей минувшей ночью в таком виде, который не сочли бы пристойным даже завсегдатаи развратного заведения «Занзибар».
На улице было холодно, но солнце светило ярко и искрящийся снег слепил глаза, так что завалявшиеся в объемистой учительской торбе черные очки пришлись очень кстати.
До знакомой химчистки Оля добежала рысью, пряча руки в карманах и сокрушаясь о том, что так и не пришила оторвавшуюся пуговицу. Полы черного пальто развевались, и это было не только некомфортно, но и слишком уж живописно. В темных очках и парусившем длиннополом пальто Оля чувствовала себя пародией на Тринити из «Матрицы».
К счастью, в той же благословенной сумке нашлась булавка, кое-как заменившая собою отсутствующую пуговицу.
Скрепив полы пальто, Оля в безупречно чинной позе фонарного столба торчала на остановке, лишь время от времени неодобрительно поглядывая на знойную деву, нарисованную на вывеске неприличного клуба «Занзибар».
Дева, одетая преимущественно в африканский загар, была крутобедрая, золотисто-коричневая и блестящая, как курица-гриль. Оля с горечью размышляла: есть ли возможность хоть кому-то показаться аппетитной, располагая длинными бледно-голубыми ногами замороженного бройлера и хилой цыплячьей грудкой?
Ольга Павловна умела объективно оценивать знания школьников, но не собственную внешность.
В детстве и юности она была классическим Гадким Утенком и привыкла к этой роли. В пединституте, пока другие девушки расхватывали немногочисленных однокурсников и однокашников, Оля добросовестно училась, не обращая внимания на мелкие раздражители – а мелкими рядом с ней казались четыре парня из пяти, мужчин ростом выше себя Оля встречала редко. Небольшая популяция великанов из институтской баскетбольной команды интеллигентную девушку с хорошими манерами не заинтересовала. А в средней школе, куда она пошла работать сразу после института, мужчин было всего двое: лоснящийся пузатый физрук, похожий на самовар, и преподаватель ОБЖ – военный пенсионер с богатым прошлым, палочкой, слуховым аппаратом и тремя внуками.