Фортуна благоволит грешным - стр. 28
Невольно улыбнувшись – в голосе викария слышались и благоговение, и упрек, – Бенедикт утвердительно кивнул.
– Да, это так. Мы с лордом Хьюго познакомились в Эдинбурге через год после того, как я ослеп. Мы оба изучали медицину. Обладая необычайно живым умом, Хьюго просто хотел заняться чем-то новым. Ну, а я… Я знал, что не смогу больше служить во флоте, и потому решил…
– Но вы же не сможете быть практикующим доктором, – заметила миссис Перри. – С вашим зрением это невозможно.
– Совершенно верно, мэм. Я знал, что не смогу стать доктором, но это было лучше, чем сидеть в моей тихой комнате в Виндзорском замке.
– В замке?.. – прошептал викарий. – Вы жили в замке?..
Бенедикт откашлялся и проговорил:
– Ну, в реальности это не столь грандиозно, как можно подумать. В замках темно, а комнаты в них – очень маленькие. И вот я, как «Морской Рыцарь Виндзора», в качестве пенсии получил там жилье.
– Но сейчас вы, кажется, не в Виндзорском замке, – с улыбкой заметила Шарлотта.
– Совершенно верно. Я на время покинул свое жилище. И не в первый раз.
Конечно, он был благодарен за предоставленную ему комнату и содержание в несколько фунтов, на которое можно было жить, но, увы, ко всему этому прилагалось множество обязательств.
– Именно поэтому я смог провести какое-то время в Эдинбурге, – продолжал Бенедикт. – Но в конце концов я почувствовал потребность заняться чем-то другим… Знания ради самих знаний – это не совсем то, чего мне хотелось бы. Вот почему после года учебы я ее оставил и начал искать себе новое занятие.
– И на чем же вы остановились? – спросила Шарлотта.
– На путешествиях.
– Что в этом хорошего? – пробормотала миссис Перри.
– Вы спрашиваете, что хорошего в окружающем нас мире? Я не могу ответить на ваш вопрос, пока не побываю во всех его уголках.
– И в каких же уголках вы уже побывали? – допытывалась Шарлотта. – И что вы там нашли? – Бенедикт услышал улыбку в ее голосе.
– О, найти можно много интересного. Впрочем, те места, где я побывал, – не такие уж отдаленные. А книга о моих путешествиях – правда, пока это лишь стопка рукописных страниц – примечательна только тем, что ее написал слепой.
– Нет-нет! – возразила Шарлотта. – Ведь ее написал бывший моряк, к тому же – изучавший медицину. Таких людей не так уж много…
Бенедикту было приятно слышать, что о нем отзывались подобным образом. И ему очень хотелось спросить: «А что еще вы могли бы обо мне сказать?»
– Но как же вы писали, будучи слепым? – удивилась жена викария.
– При помощи ноктографа, – пояснил викарий. Казалось, он был рад возможности вставить слово в разговор. – Этот удивительный прибор позволяет писать в темноте.
– В самом деле?.. – В голосе миссис Перри звучал неподдельный интерес. – Мистер Фрост, мне хотелось бы узнать, как он работает.
– Я вам покажу после обеда, – пообещал Бенедикт.
Поскольку его сундук теперь стоял в доме викария, у него снова были при себе все нужные вещи, в том числе – и ноктограф. А вот его рукопись – из-за отношения к ней лондонских издателей – теперь уже не казалась ему столь уж ценной. Но стоило ли придавать значение мнению издателей? Ведь Шарлотта, наверное, права… И действительно, много ли еще найдется таких, как он? Его история уникальна. И нужно просто найти того, кто захочет, чтобы он ее рассказал.