Форк 1941 (Программист Сталина – 2) - стр. 37

***

Вздрагиваю. Так погрузился в себя, что не заметил, что в кабинете не один.

Светлана.

Передаёт пакет от курьера с новым заданием. От Иоффе или Игоря Васильевича?

– Витаминчиков после зимы не хватает? Отключаешься? – шутит она. – Курчатов новую работку подкидывает вам, товарищи программисты.

Да и ей.

Ну да, ну да. Массивы данных для расчётов распознаёт и вводит ручками (когда есть необходимость) она. Проверяя по десять раз каждую цифру. Девушка знает, какая ужасная мощь вырастет из проекта, возглавляемого «бородой», и как ждёт результат САМ товарищ Сталин и как необходим стране этот «ядерный дрын». Для того, чтобы хотя бы ещё на пару-другую миллионов (это к известным со времён Веймарской республики словам о трагедии и статистике..) жертв «наших» было бы меньше. И чтобы после войны держать тот самый «стратегический паритет». В «иной истории» обеспечивший мирные десятилетия для СССР..

Она делает своё большое дело. Узнают ли в будущем историки и о её роли?

Улавливаю не резкий, слабый, смешавшийся с запахом чисто вымытого девичьего тела приятный аромат. Духи. Другие.

Слишком всё прозрачно.

А я уже скоро озверею без женской ласки. На то и расчёт? Кого-то повыше по занимаемому месту, чем она? Или исключительно её?

Какая разница?

Беру себя под контроль. Максимально дружелюбно улыбаюсь ей и окидываю взором листы с техзаданием.

«Полный непонимайт», короче. И обидеться повода у неё ни малейшего не будет, и никакого поощрения.

Пусть строит глазки и дальше.

А я таки какую-нибудь длинноногую рано или поздно сооблазню.

Эх.. размечтался.. ГДЕ? КАК? С таким-то надзором! Ещё пройдёт с полгода и Светлане, такой доступной, рад буду..

Снова улыбаюсь ей и отложив в сторону «Технику-Молодёжи», начинаю внимательно вчитываться в первый лист нового задания от Курчатова..

***

1 марта 1941 года, США, Вашингтон. Заместитель госсекретаря США С.Уэллес, полномочный представитель СССР К.Уманский.

Осознав, ЧТО ИМЕННО довели до него, советский дипломат побледнел. Секундой спустя Уманский преодолел явное потрясение и произнёс:

– Я полностью осознаю важность материала, который вы мне передали. Мое правительство будет благодарно за ваше доверие, и я информирую его тотчас же после нашей беседы.

Советский представитель, пообещавший немедленно передать в Москву важнейшие сведения, предоставленные ему по решению самого Рузвельта, действительно, не стал медлить.

Президент будущей страны-гегемона, пока только ещё потенциально готового к взлёту по итогам разгоравшегося мирового пожара, исходил из уверенного итогового вердикт по проверке силами экспертов ФБР и проживавшего в США бывшего германского канцлера Брюнинга того, что выяснил в течении осени-зимы 1940/1941 годов в Германии американский дипломат-торговый атташе С. Вудс, имевший обширные знакомства в среде германских промышленников и дипломатов, считавших политику Гитлера губительной для их страны.

Рузвельт, опиравшийся на ноябрьские итоги президентских выборов 1940 года в США и результаты ошеломившего всех блицкрига гитлеровской машины войны в Европе, целеустремлённо выводил США из господствовавшей там логики самоизоляции.

Через неделю Уманский запросил Уэллеса, нет ли дополнительных деталей и, получив отрицательный ответ (кое-какие дополнения последовали от американцев только 20-го числа), тем не менее извлёк из папки явно подготовленный заранее конверт, содержавший распечатанный на пишущей машинке текст полученного шифровкой по радио из Москвы послания Сталина президенту США.