Флотский юмор в квадрате - стр. 9

А переплюнули всех по части сюрпризов, как всегда, военнослужащие отдельных гарнизонов. В одном таком гарнизоне матрос береговой базы, ответственный за подсобное хозяйство, из добрых побуждений: дабы не перепутать права собственности на поросят, решил их маркировать, а для чего оттрафаретить, как повелось на флоте. Сделав трафареты на нужные слова, матросик увлеченно приступил к делу. Свиньи, видимо чувствуя всю важность этого мероприятия, как-то даже и не очень сильно этому препятствовали. И – через полчаса – на «корме» у сознательных животных заблестели новенькие, сверкающие кузбаслаком, опознавательные надписи и «бортовые номера». Прямо как у настоящих кораблей, отшвартованных здесь же неподалеку у причалов.

Через пару дней навестить свинок зашел один из высокопоставленных начальников, названием должности которого был маркирован едва ли не самый откормленный хряк. Зашел… и обомлел!

После этого визита свиней очень быстро оприходовали, подсобное хозяйство закрыли, а матроса, чтобы лишнего не болтал, срочно отправили в отпуск «по поощрению». Вот так бесславно закончилась эта «поросячая эпопея» на соединении. Может потому Продовольственной программе не суждено было реализоваться и в объемах всей страны. Как знать?

Лейтенант Алексей Морин позвонил в дверь своей однокомнатной квартиры. Дверь открыла жена. Пылко обняла Алексея, поцеловала. Из ее объятий заиндевевший лейтенант тут же попал в не менее жаркие объятия многочисленных друзей и соседей, приглашенных на встречу Нового года.

– А мы-то думали: все, амба, – улыбаясь в густые усы, басил отставной мичман дядя Миша.

– Посмотри, времени сколько…

На электронных часах, висевших в прихожей, ярко горели цифры: «23.35».

«Кажется успел», – еще не совсем веря в такое везение, подумал Алексей и, на ходу снимая с себя пропахшую корабельным «железом» одежду, устремился в ванную комнату. Через пятнадцать минут он уже стоял за праздничным столом с бокалом шампанского.

Первый тост подняли за старый год. Мысленно лейтенант был еще там, на корабле. Сколько же всего пришлось ему сегодня испытать, сделать и переделать, чтобы получить заветное «добро» на сход!.. Взглядом встретился с женой Машенькой, столько любви и нежности прочитал в ее глазах, что сердце сладко заныло. Словно уловив этот молчаливый «разряд», кто-то из друзей предложил, остальные шумно поддержали, тост за хозяйку дома.

Забили главные куранты страны. После двенадцатого удара отсчет тостов начался с нуля.

– С Новым годом, с новым счастьем! Ур-а-а!

А память вновь унесла Морина в круговерть лихо закрученного сюжета корабельной предновогодней агонии. Только накануне корабль вернулся из дозора. Всю ночь, плавно переходящую в утро, экипаж занимался послепоходовыми осмотрами, заправками, присоединениями кабелей и телефонных палевок, вывешиванием всевозможных бирок и предупредительных надписей, отправкой бесчисленного множества отчетов. Весь следующий день ушел на очень БОЛЬШУЮ ПРИБОРКУ. В 17. 00 старпом сыграл «тревогу» для опечатывания помещений. В 18. 00 официально начали подготовку к встрече Нового года. Впрочем, эта подготовка больше напоминала окончание большой приборки.

Все это время лейтенант был везде едва ли не главным действующим лицом. Дважды его похвалил командир, один раз – командир БЧ, и только трижды он получил выволочку от старпома. Заместитель командира по воспитательной работе, суммируя результат, крепко пожал Морину руку и торжественно произнес: «Молодец, лейтенант!» Время шло, а заветное «добро» так никто и не решался дать. Наконец, в 22.0 на вечерней поверке, снова попав в поле зрения командира, молодой офицер был застигнут врасплох вопросом последнего: «Лейтенант, а ты домой-то собираешься?»