Флориан Бэйтс и похищенные шедевры - стр. 3

– Когда вы не пользуетесь местоимениями, за разговором реально трудно уследить. Следовало бы сказать «это верно» или «я все сделал верно». Особенно в ситуации вроде этой, связанной с угрозами и требованиями. Неверно выбранное местоимение может привести к тому, что выкуп в результате получит кто-нибудь другой, что никому из нас не принесет добра.

– Верно! – гавкнул он снова, словно, если говорить громче, проблемы с грамматикой внезапно решаются сами.

В тот же момент грузовичок вильнул, чтобы избежать столкновения с другой машиной, а тип надавил на клаксон и разразился тирадой гневных звуков – надо думать, выругался на румынском. Я рассудил, что его внимание достаточно отвлечено, чтобы можно было начать сантиметрик за сантиметриком придвигаться к рюкзаку.

– Не расстраивайтесь, – продолжал я. – Я понимаю, как трудно учить новый язык. Моя семья постоянно переезжает. Мне вот пришлось французский и итальянский выучить. Мо́льто диффи́чиле[3]. Это по-итальянски – значит «очень сложно».

– Заткнуться сразу!

– Прекрасный пример того, что я пытаюсь объяснить. Вы сказали «заткнуться сразу», а надо было – «немедленно заткнись». Английский – такой сложный. Но забудем про грамматику и вернемся к вашей ошибке с похищенным. Как я и сказал, спутать было легко, но и решить эту проблему тоже легко. Если вы меня отпустите, я обещаю никому не говорить. Просто подбросьте меня до ближайшего метро – и все.

– Закрыть рот или будет худо!

«Будет худо» прозвучало угрожающе. И вкупе со все той же нехваткой местоимений напомнило мне о третьем шаге из моего курса.

ШАГ №3 К ВЫЖИВАНИЮ:

не перечьте похитителю.

(Когда я рассказал Маргарет об этих шагах, она не могла поверить, что этот – не первый.)

Тем временем мне удалось преодолеть уже полпути к рюкзаку. Но, чтобы добраться до него, все еще требовался один, последний рывок. Когда мой куратор из ФБР предупредил меня насчет румын, я провел кое-какие исследования и набрел на веб-сайт с фразами на разных языках. И специально выучил одну – на случай вроде теперешнего.

– Вехи́кулу́л ме́у аэрья́н э плин ку майму́те![4]

В произношении у меня уверенности не было, но это, должно быть, прозвучало вполне порумынски, поскольку в следующую секунду тип резко выкрутил руль, съехав на обочину, и ударил по тормозам. Грузовичок с жутким скрипом встал на месте, а меня швырнуло на пол.

В этот момент рюкзак оказался прямо под кончиками моих пальцев. Я изготовился к последнему броску, но тут тип встал, перебрался в кузов и навис надо мной безо всякого уважения к личному пространству (и гигиене ротовой полости).

– Что говорить ты? – требовательно вопросил он с физиономией пошедшей красными пятнами.

– Я сказал, что, если вы меня отпустите, я никому не расскажу.

– Нет, – он нагнулся еще ближе. – Что говорить ты румынский?

Сглотнув, я предпринял еще одну попытку в отчаянной надежде, что верно запомнил предложение. Одно неверное слово могло придать фразе совсем иной смысл.

– Вехи́кулу́л ме́у аэрья́н э плин ку майму́те!

Судя по неласковому взгляду собеседника, я все испортил. Я уже воображал собственные похороны, на которых держит речь мой инструктор из ФБР: «А я ведь говорил ему не перечить похитителям». А Маргарет качает головой и вторит: «А я говорила не ходить задворками „Верного пути“».