Флирт или вбрасывание - стр. 24

Взгляд Ноэль становится мягче, но не от сочувствия, а, возможно, от любопытства.

Теперь, когда мы поддерживаем нормальный разговор, мне хочется говорить еще больше.

– Я всегда хотел брата. Думаю, это было бы здорово. Было бы с кем играть в хоккей.

– Девочки тоже могут играть в хоккей, – утверждает она. – Может быть, Рути когда-нибудь будет играть в хоккей.

Я ухмыляюсь при мысли о Рути с ее упругими каштановыми кудряшками в хоккейном шлеме и маленьких хоккейных коньках. Интересно, познакомятся ли они когда-нибудь с Ноэль.

Музыка затихает, и я неохотно позволяю девушке выскользнуть из моих объятий.

Я провожаю Ноэль обратно к столику и выдвигаю для нее стул.

– Простите, дамы. Но сейчас я нужен для аукциона.

Ноэль смущенно смотрит на меня, нахмурившись, но бабушка машет мне рукой и говорит:

– Повеселитесь там!

Теперь, когда одеколон Колби не помутняет мой разум, я снова могу сосредоточиться. В конце концов, парфюм – это так типично, как я могу повестись на такое? Я напоминаю себе, что одеколон – это не моя слабость. Я предпочитаю мужчин, которые пахнут книгами. Как, например, Декстер Хоторн.

Я вздыхаю.

Или как кто-то, кто недавно сражался в битве с Сауроном. Я была бы впечатлена, будь это аромат с нотками волшебства. Это я могу понять. Но уж точно не простой одеколон, разлитый по бутылочкам и проданный за заоблачные деньги.

Бабуля похлопывает по моему плечу, выводя меня из ступора.

– Дорогая, аукцион начинается. Ты приготовила свой номер?

Наклонившись над стулом, я достаю свой клатч и кладу его себе на колени. Я вынимаю маленькую табличку с номером, которую я получила, когда регистрировалась на мероприятие, и приподнимаю ее, чтобы ей было видно.

– Поняла. – Она кладет свой номер на стол и осторожно касается моей руки, утягивая ее вниз. – Осторожно, кто-нибудь может подумать, что ты делаешь ставку.

Я усмехаюсь.

– И правда.

На сцену падает свет прожекторов, звучит приятная энергичная музыка, и на сцену выходит ведущий сегодняшнего вечера.

– Дамы и господа, меня зовут доктор Леман, и я президент Детской больницы округа Колумбия. От имени всего нашего персонала, семей и детей, которым помогут ваши пожертвования, я искренне благодарю вас за то, что вы здесь, а также за вашу щедрость.

Зал аплодирует, даже дети за отдельным столиком хлопают и улыбаются.

– Что ж, давайте приступим к веселью. Наш первый лот – это оплаченный отпуск в роскошном спа-салоне и винодельне в долине Напа. Ставка начинается с одной тысячи долларов.

– О-о-о, – довольно протягивает бабушка, глядя на меня с приподнятыми бровями, а затем поднимает табличку над головой.

– Тысяча долларов от человека под номером одиннадцать, – говорит доктор Леман в микрофон, а затем бросает взгляд на другой конец комнаты и заявляет: – Тысяча сто.

Его взгляд снова устремляется к другому столику.

– Тысяча двести!

Торги продолжаются, и бабуля ухмыляется.

– Ничего страшного, я чувствую, что по ходу вечера найдется что-нибудь получше.

– Наверное, они приберегли хорошие вещи напоследок, – шепчу я ей. – Мне нужно выиграть что-нибудь хорошее для Арлингтонского университета.

Бабушка похлопывает меня по плечу свободной рукой.

– Мы обе уйдем с чем-то хорошим. Я это чувствую.

Мы с бабушкой ждем, пока на аукцион выставляют несколько путевок, скоростной катер и несколько произведений искусства. Наконец, на торги выносят картину одного из современных американских художников: пестрое поле, полное бизонов, и ярко-голубое небо. Она идеально впишется в корпус факультета истории. Я делаю ставку и выигрываю картину с запасом в четыреста долларов.