ФЛАМЕНКО НАД БЕЗДНОЙ - стр. 29
Зато, когда из статьи в утренней газете стало известно, что текстильная компания лорда ле Круаяр стала официальным поставщиком флагов, штандартов и брейд-вымпелов ко двору его Величества, бабка впервые посмотрела на меня с уважением. Потому что после подобной новости курс бумаг «Таргана» взлетел больше, чем в пять раз, а те, кто, подобно ей, успели озаботиться их приобретением, стали весьма небедными людьми.
Думала я, кстати, сначала рассказать про это и братику, чтоб он тоже немножко деньгами разжился, и не полностью от отцовских подачек зависел… ну, и ко мне начал лучше относиться…, а потом поняла – бесполезно. Если само упоминание обо мне для него хуже трехгаллоновой клизмы с иголками…, то зачем мне-то суетиться? Что бы я ни сделала – он будет продолжать завидовать факту проявившегося у меня дара и любые мои слова и действия воспримет в штыки. Вот и то, что я Аурелию с собой увезла, ему было явно поперек характера… а не растут ли истоки той давней истории с Арманом из его подзуживаний? Вполне вероятно… Так что… перетопчется.
Именно после известия о правдивом «срабатывании» моей информации про подорожание бумаг «Таргана» бабка приняла решение о возращении нас с Аурелией в отчий дом. Стандартный приемлемый срок гостевания в период летних вакаций – две пятидневки – идеально выдержан, можно ехать обратно. Правда, мне почему-то показалось, что торопится она потому, что не меньше меня хочет взглянуть на последствия затеянного мною сватовства Марка к моей горничной. Видимо, поведение Фаусто пришлось не по душе не мне одной.
По приезде я успела плодотворно пообщаться с нашим конюхом, который заверил меня, что у него на руках после провернутой на мои деньги операции имеется в общей сложности пятьсот тринадцать решудо, подсчитать, что кроме моей изначальной сотни, мне причитается с этого выигрыша еще двести семьдесят пять золотых, а самому Марку, соответственно – сто тридцать семь, успокоится и дать отмашку, что пора навестить жадного отчима Аурелии.
А во время праздничного обеда разгорелся скандал. «Любимый» братик мало того, что появился с опозданием, так еще и начал с ходу требовать от отца, чтобы тот повлиял на своего арендатора Фѝрхина, передумавшего отдавать дочь замуж за его слугу. Бабка немедленно всем выражением лица дала понять окружающим неуместность как самого опоздания, так и устроения подобных свар за столом. Матушки хватило только на то, чтобы беспомощно всплеснуть руками. Зато отец, только-только приступивший к своему любимому жаркому из баранины с луком, крайне негативно отнесся к попытке испортить ему трапезу. Поэтому Фаусто пришлось закрыть рот и молча поглощать еду. И ждать, когда отец соизволит выпить эля и придет в более-менее благодушное настроение. И только потом продолжать жалобы на жадного пейзанина.
Отец проблемы не усмотрел.
– Его дочь, ему ее судьбу и определять, – решительно высказался он. – Я-то с чего стану вмешиваться?
– Арман ему за нее даже выкуп предложил, а когда появилась возможность взять за дочь больше денег, он передумал! Это нечестно и неблагородно!
– А он и не благородный, – хмыкнул отец. – Он рачительный. И, кстати, сколько денег твой лакей ему предложил?
– Сотню золотом! – гордо заявил Фаусто.
– И откуда он взял эту сотню? – с интересом спросил Орван ле Даннерон, прекрасно знавший невысокую величину жалования слуг, которую сам же и устанавливал.