ФЛАМЕНКО НАД БЕЗДНОЙ - стр. 25
– А какие ты цветы любишь?
Вот вроде и простенький вопрос, на который у любой девушки должен следовать мгновенный ответ, а у меня-то его и не оказалось.
У некромантов отношение к цветам оно такое… специфическое. Мы… ну признаем, что ли, те растения, которые ассоциируются с похоронами и кладбищами. Черные розы, например, символизируют смерть и трагедию, гладиолусы – печаль и память, кипарисовая лоза – скорбь и утраченную любовь, анемоны – память и скорбь, а хризантемы призваны демонстрировать утешение в горе.
Или вот лилии, их тоже часто используют для цветочных композиций на похоронах, чтобы выразить надежду и покой для ушедшего и его родных. И на могилах часто можно увидеть ликорис, иначе именуемый паучьей лилией, который оставляют там в память об усопших…
Но есть и такие цветы, которые иначе как цветами смерти и называть-то не принято, равно как и помещать их в букеты. Ну, если, конечно, не желаешь намекнуть одариваемому на некие грядущие неприятности. Орхидеи-башмачки, например, символизируют тьму, смерть и зло, раффлезии – смерть и обман, волчий аконит – опасность и зло, белладонна – обман и тьму. Вот это наши цветы, они нам близки.
Только вот сознаваться в таких… неоднозначных и знаковых пристрастиях, по-видимому, не следовало. И, подумав, я призналась, что мне нравятся темно-бордовые, почти черные георгины. Бабка только губы поджала, прокомментировав, что эти, с позволения сказать, цветочки символизируют предательство. И вскользь посоветовала отныне выбирать для публичных признаний в своих флористических пристрастиях нечто более светлое.
А совет-то правильный, бабка не дура. Это раньше мне такое сходило с рук в рамках некродара, а теперь, чтоб не вызвать подозрений у окружающих, придется менять как минимум, цветность пристрастий, и утверждать, что мне по-прежнему нравятся георгины, только вот какого безопасного колера? Бабка же и подсказала выбрать фиолетовый. Именно этот цвет ассоциируется с благородством, красотой и изяществом. А еще его приято дарить утонченному человеку. Ага. Ну… начну прикидываться утонченной. Если, конечно, получиться.
А получиться должнό, не зря же именно для этого, среди прочего, бабка меня и увезла гостить в Серебряный Ключ. Не столько отдыхать, сколько учиться.
И первым уроком стала проверка у приглашенного ею на работу мага земли. Собственно проверкой это назвать было нельзя, скорее это была демонстрация его возможностей, а мне только оставалось с завистью следить, как повинуясь уверенным пассам лорда л'Ювиля просеивается почва, рыхлится грунт, пласты земли перемещаются на заранее отмеченные места, и вздыхать. А потом грустно признаваться:
– Я так никогда не смогу, я очень слабенький маг земли.
– Правильно, – одобрительно покивала головой бабка, – вот так всем и говори.
Вот же хитрюга! Обо всем догадалась, но молчит. А, главное, поддерживает, не выдает. Но почему? Или правильнее будет спросить – зачем? Зачем она рискует, прикрывая пусть и родственницу, но потенциальную некромантку? Что у нее на уме? Частично это разъяснилось вечером, когда она повела меня показывать картинную галерею. Передо мной проходили надменные физиономии ее давно покойных предков, не вызывавшие во мне ничего, кроме скуки, но вот в последнюю миниатюру, висевшую за углом галереи в отдельной нише, я буквально впилась глазами. И было отчего.