ФЛАМЕНКО НАД БЕЗДНОЙ - стр. 2
Вот оно как. А я, похоже, и впрямь дурочка, раз покорно позволяла столько лет скармливать себе небрежные заверения в якобы нежных чувствах. Так, а дочь?
– А чувства Леоны?
– А она тебе, если ты помнишь, не дочь. Спасибо, конечно, что ты согласилась ее в тайне удочерить, это ж надо до такой степени быть доверчивой! Но кровного-то родства у вас с Леоной нет. Это моя дочь от моей любовницы Халлии.
А я ведь ее еще по школе Стихий помню, наглая тварь, так и норовила как-нибудь исподтишка мне гадость сказать, а я все никак не могла понять, чем я ее успела обидеть. Вот теперь все становится на свои места. И если я правильно понимаю, одной Халлией муж скорее всего не ограничивался, желающих на нем повиснуть девиц всегда было предостаточно.
– Что с ней будет?
– Уедет в имение в Моваж-ле-Пиа. Там море, виноград… и неподалеку хороший лицей для девочек.
– Это в то имение, которое мне пожаловал король? – удержаться было выше моих сил.
Ливу подобное уточнение явно не понравилось.
– А ты еще вспомни, за что именно он его пожаловал! – яркие глаза сузились, скулы заострились. – За грязную работу!
Ну да, мою работу можно обзывать грязной, однако пользоваться благами проживания в перепавшем за ее выполнение имением на побережье, помнится мне, никто из семьи д'Аверѝн не гнушался.
– Я ведь могла, и сама родить ребенка… – это я уже практически шептала, поскольку настойка опийного мака почти полностью погрузила меня в беспамятство.
– Не могла, – уверенно объяснил муж. – Никто не может ни забеременеть, ни родить, если постоянно принимать настойку сильфия как средство для профилактики простуд. И семена «кружев Анны» после наших встреч.
Какие интересные всплывают подробности! А, между прочим, на регулярном приеме настойки сильфия как антипростудном средстве настаивала именно моя свекровь, прикрывая это заботой о моем здоровье! То есть она меня сознательно опаивала противозачаточным, но при этом не переставала упрекать в бесплодии? Я почувствовала, как несмотря на подкрадывающуюся сонную одурь, во мне просыпается гнев.
– Почему?..
– Никуся, нашей семье не нужно смешение крови с представителями столь мало востребованного и неоднозначного дара. А вот если породниться с девушкой с даром воды… как у всей семьи де Кассегрен… тогда может получиться хорошее перспективное потомство.
Слово-то какое подобрал – потомство! Как будто не о собственных детях, а об элитных щенках ведет речь. Значит, он не просто прекрасно знал о планах матери, но и сам не хотел совместных детей, могущих унаследовать мой дар. Ненавижу! Ненавижу этих лицемеров! Использовать меня, значит, в порядке вещей, а детей со мной заводить – они брезгуют. Выжали все, что можно, а теперь пора менять меня на более подходящую семье д'Аверѝн особь.
Как бы я хотела заставить вас поплатиться! Как бы хотела стереть с красивых губ мужа эту самодовольную усмешку человека, легко обманувшего наивную доверившуюся ему девочку. Как бы хотела заставить пожалеть о том, что они со мной хладнокровно проделали.
Лив погладил меня по руке и почти ласково сказал: «Прощай!», покидая комнату, а я поняла, что маковая одурь медленно, но неуклонно затягивает меня в глубину, на дно, где меня раз и навсегда перестанут беспокоить какие бы то ни было чужие проблемы или поступки. И уже в момент окончательного ухода за Грань я нашла в себе силы взмолиться.