Флаг, барабан и паровоз - стр. 15
Да как два пальца об асфальт! Возраст – на излете! Последняя лебединая песня, да и опасность будоражит, добавляет возбуждения…
Евдокия внезапно представила парочку, слившуюся в диком, подстегнутом экстримом сексе, и невольно скрипнула зубами.
Черт, черт! Это наваждение в ней навсегда застряло и будет повторяться?! Или… схлынет к завтрашнему утру?.. Ночной сон дай бог притупит остроту…
Господи, какая мука! Тут о деле надо думать, а не голых теток представлять. Ведь главное тут что? Главное здесь – если Аллочка состоит в любовной связи с гражданином Семеновым, то наверняка боится потерять молодого любовника и делает ему подарки: приехавшую сыщицу преподнесет на блюдечке с каемочкой и ленточкой атласной перевяжет! Сиречь стукнет о появлении в Н-ске Дуси Землероевой. Поскольку, как и весь город, знает об интересе воропаевских к персоне.
Евдокия стремительно наметила план мероприятий. Еще полчаса назад она была уверена, что останется на ночевку у Муромцевых. Собиралась отдохнуть и выспаться, а завтра со свежими силами браться за розыски Синицыной. Теперь, подумывая о том, что знает, где находится подруга, внезапно очутилась в цейтноте.
Если получится вытащить Синицыну наскоком, пока Аллочка (предположительно) не сообщила о приезде сыщицы (предположительно) любовнику, то ситуация значительно облегчится: воропаевские потеряют рычаг давления и не смогут диктовать условия. Так что действовать надо в срочном темпе! В деревне, где (опять-таки предположительно), держат Линку, нет мобильной связи, то есть о возникновении в городе Дуси туда надо сообщать курьером…
А тут уж кто быстрее. Люди, что приглядывают за беспечно влюбленной москвичкой, успеют подготовиться, или Дуся исхитрится умыкнуть Синицыну хотя бы и обманом. Евдокия была практически уверена, что Линку никто в плену не держит. Зачем? Ей голову любовью заморочили, она останется в «берлоге» добровольно и без особенных хлопот.
Так. Время половина восьмого. Еще примерно полтора часа будет совсем светло. Надо успеть до темноты доехать до глухой полузаброшенной деревни и выдернуть оттуда Линку.
Евдокия приладила на лицо чуть виноватую мину и пошла к беседке. На Аллу Муромцеву старалась не смотреть, боялась поджечь взглядом.
– Тут, знаете ли, какое дело… – не присаживаясь за стол, заговорила сыщица. – Мне один местный приятель позвонил, предложил встретиться…
– Но ты вернешься?! – перебивая, воскликнула Елизавета Викторовна, только что приготовившая Дусе гостевую комнату.
Евдокия невразумительно повела плечом: – Не знаю. Как получится.
Максим Ильич свел брови к переносице.
– А позволь спросить, с кем ты собираешься встречаться?
Евдокия улыбнулась, как председатель совета дружины на пионерском слете – лучисто и открыто, помотала головой:
– Вам лучше этого не знать, Максим Ильич.
– Понятно, – буркнул городской начальник. Именно на подобную догадливость москвичка и рассчитывала. В прошлый раз, когда в провинцию Мирон нагрянул, Александру Сергеевичу дали подвязки: вывели на пролетарских. А конкретно на одного из двух главарей группировки портовиков – обаятельнейшего Константина Павловича Митрохина, в определенных кругах известного как Семинарист.
Тогда Мирон и Дуся в основном контачили с портовиками, так как с воропаевцами Саша грызню устроил. И если Алла сообщит о приезде сыщицы, то пусть воропаевские Семинариста и пасут. Ждут Евдокию там, поскольку перехватить ее на выезде с местной Рублевки уже никак не успевают.