Физика - стр. 5
Сглатываю мешающий ком в горле и моргаю, пытаясь прогнать собравшиеся слезы. Мне до сих пор больно от ее предательства.
Прошло столько времени, но, если возвращаюсь к этому событию, или что-то напоминает о ней, все нутро режет, рвется, выворачивает, и легче сдохнуть, чем пережить этот приступ.
Останавливаю машину у «Вимоса», желая немного прийти в себя.
Закрываю глаза и снова проваливаюсь в прошлое.
Больница, сотрясение, но главное – неотпускающее волнение: что с ней?
Воспоминания размазаны, но я отчетливо помню, что пришел Егор, а Аня спала… или только проснулась…
Ее отсутствие, добавляющее накала напряжению, а потом слова матери, как новый удар по моей и так тяжелой голове: «Аня уехала».
Едва выйдя из больницы, я чуть не прибил Егора, добиваясь признания, что он с ней сделал, но отец вступился и уверил: увез его, а девушка уехала на такси.
Я восстановил симку, узнал ее номер и бесконечно звонил. Только телефон был все время выключен или находился вне зоны действия сети.
Я встречался с Майей и «пытал» ее, но одноклассница сама была в шоке от исчезновения подруги.
Как долбанный сталкер, день за днем возвращался к нашей будке и ждал девушку, но она не появилась.
Я страдал, метался, пытаясь ее найти, и мать решила добить меня, заявив, что Алабины взяли деньги, чтобы исчезнуть навсегда, и показала расписку, подписанную ее матерью.
Я не поверил.
Это просто не укладывалось в моей голове.
Но когда эмоции слегка улеглись, то попытался беспристрастно разложить факты.
Если бы Аню увезли насильно (этого сценария развития событий я придерживался большего всего), она должна была бы вернуться или как-то связаться со мной.
Через неделю, через две.
Девушка обязательно что-то придумала бы, а поскольку спустя месяц я не получил от нее никакого известия, пришлось поверить и смириться, что та, ради которой я был готов рыть землю и покорять горы, променяла меня на благополучие.
Трусливо сбежала, даже побоявшись все сказать в глаза.
Предала.
Вздыхаю, вспоминая, как весь август подыхал в берлоге и питался кефиром да йогуртом, поскольку другую пищу не мог в себя впихнуть и только начало учебного года и желание добиться своей цели: стать одним из лучших хирургов России, подняла меня на ноги.
Я вгрызался в учебники, не пропускал ни одной лекции, и однокурсники косились на меня, явно за глаза называя «ботан». Но мне всегда было фиолетово на чужое мнение.
Только на третьем курсе я стал более-менее оживать и иногда вылезать на свет божий из каморки общежития…
Открываю глаза. Тру их ладонями.
Все. Хватит вспоминать.
Прошлое делает меня слабым, а мне надо быть сильным и целеустремленным.
Подъезжаю к дому, знакомому до мелочей, и принципиально оставляю машину на дороге, а не заезжаю во двор.
С тех пор, как Егор ударил или толкнул меня, и я провел в больнице две недели, а мать подло замяла произошедшее, не дав разобраться; с тех пор, как узнал, что Ольга Константиновна дала моей любимой девушке денег, чтобы та уехала; с тех пор, как женщина, родившая меня, подтвердила, что Евгений Ерохин не является моим биологическим отцом, я больше здесь не жил. Собрал сумку и не появлялся, несмотря на слезы и мольбы матери.
Собственно, и ее существование встало для меня под сомнение. Она воткнула нож в спину, когда я был не в состоянии обороняться.