Фитиль для бочки с порохом (сборник) - стр. 26

– В самом деле? Что ж, понятно. Это, наверное, отражено в ведомостях. Я бы хотел посмотреть документы.

– А?

– Документы о перемещении боеприпасов на этот склад, – повысив голос, повторил Лев. – Где я могу их посмотреть?

– Документы? Так это… я… как сказать?.. Документы у начальства. Я не могу… у меня нет полномочий.

– Вы заведуете всеми хранилищами боеприпасов в этой части и у вас нет доступа к документам об их движении? – Всем своим видом Гуров показывал, что несказанно удивлен. – Странно…

– Нет, я… у меня есть доступ. Но… Я не могу… не могу другим показывать, – с усилием выдавливал из себя трудные слова Рыбаков. – Мне нужно… нужен приказ. Разрешение. Сам я не могу.

«Вот оно что, – усмехаясь, подумал Гуров. – Уважаемый Дмитрий Иванович намекает, что он в деле не один и за всех этот воз везти не собирается. Что ж, неглупо. Калачев сделал его крайним без предупреждения, без объявления войны, так сказать. С какой же стати он будет церемониться с вероломным начальником? Если придется обнародовать документы, то пусть дает свою санкцию, не делает вид, что он здесь ни при чем. Но из-за чего же весь сыр-бор, вот что я хотел бы узнать? Что там такое произошло с этими неучтенными боеприпасами? Ведь ничего глобального на этом складе не было, иначе бы здесь действительно только мокрое место осталось, и жертв было бы гораздо больше. Так чего они так трясутся? Только потому, что пару лишних гранат утаили, решив перепродать «налево»?»

– Значит, вам необходимо разрешение, – вслух произнес он. – Что ж, давайте попытаемся его получить. Приказ должен отдать командир части, если я правильно понимаю?

– Да, он, – упавшим голосом проговорил Рыбаков.

– Что для этого нужно? Заявление? Рапорт? Устное обращение? Давайте решим этот вопрос прямо сейчас. Мне нужна информация, и я не планирую дожидаться ее целый месяц. Все документы о движении боеприпасов хранятся в части, мне это известно. Я хотел бы их посмотреть. Если для этого нужно специальное распоряжение командира, мы сейчас пройдем к нему в кабинет и решим этот вопрос. Только и всего.

Гуров говорил четко и уверенно, давая понять, что не собирается больше играть ни в какие игры. Тем временем Рыбаков окончательно потерял кураж. Своим видом он напоминал пойманного в ловушку зверя, ожидающего неминуемой смерти.

– Так что, идем?

– А? – снова невпопад спросил Рыбаков. – Я… не знаю. Может быть, Владимир Григорьевич сейчас занят.

– Ничего, отвлечется. Навряд ли его занятия важнее моих. В вашей части погиб человек, и я намерен досконально разобраться в причинах происшедшего.

Понурив голову, Рыбаков поплелся следом за полковником обратно в кабинет начальника.

До того как решится вопрос с документами о перемещении боеприпасов, получившими вдруг такую сугубую секретность, Гуров не хотел давать своим подопечным возможность пообщаться наедине. Они могли договориться, придумать какую-то новую стратегию действий, в результате которой просмотр документов снова будет отложен, и вся история затянется до бесконечности.

Такой расклад его совершенно не устраивал, поэтому он решил «не слезать» с Рыбакова до тех пор, пока не добьется конкретного результата.

– Владимир Григорьевич у себя? – спросил он, открывая дверь в приемную.

– Да, но…

Удивленное и испуганное выражение на лице секретарши яснее ясного говорило о том, что второй раз его здесь не ждали.