Финеас Финн - стр. 64

– Вполне, – ответил Финеас. – Отказаться от поста в такой ситуации – все равно что бросить собственного ребенка.

– Конечно, человек вправе счесть, что по какой-либо причине не подходит для должности. Я едва не воспользовался этим оправданием, но, хорошенько все обдумав, понял, что это будет неправдой. Скажу, однако, откровенно: вся приятность политической жизни полностью достается на долю оппозиции. Это все равно что свободу сравнивать с рабством, огонь – с глиной, движение – с застоем! Оппозиции простительны ошибки, и это само по себе преимущество, которое ценнее, чем все возможности и престиж министерской власти. Когда попробуете себя и в той и в другой роли, скажите, согласны ли вы со мной. О, я помню, как занимал скамьи по другую сторону зала, где мог в любой момент взять слово и где мне ни на кого не нужно было оглядываться, кроме моих избирателей! Теперь это все в прошлом. Я в упряжке, и хомут натирает мне плечи. Зато здесь прекрасный овес и безупречное сено.

Финеасу было приятно слышать, что он может рассчитывать и на радости пребывания в оппозиции, и на радости пребывания у власти, и не менее приятно удостоиться доверия мистера Монка. Как он понял, в Лохлинтере ожидалось, что гости пробудут дней десять, после чего понемногу начнут разъезжаться. С первого дня он редко видел мистера Кеннеди, зато часто бывал в обществе леди Лоры. Тут вновь зашла речь о том, чтобы сопровождать в Париж лорда Чилтерна, от которого он получил следующее письмо:

Любезный Финн,

поедете со мной в Париж?

Ваш,

О.

Сверх этого в записке не было ни слова, и перед тем, как ответить, Финеас решил открыть леди Лоре правду: Париж был ему не по карману.

– Вот что я давеча получил от вашего брата, – сказал он.

– Как похоже на Освальда! Мне он пишет, быть может, трижды в год, но все письма – точь-в-точь как это. Надеюсь, вы поедете?

– Увы, нет.

– Жаль.

– Могу ли я быть с вами откровенен, леди Лора?

– Право, не знаю, но полагаю, что можете, если речь не о политических секретах, которые вы узнали от мистера Монка.

– У меня нет денег на поездку в Париж. В этом как будто стыдно признаваться, хотя бог весть, что тут такого постыдного.

– Воистину. Но, мистер Финн, в моих глазах это признание вам ничуть не вредит – напротив. Мне жаль, что вы не можете поехать – из-за Освальда. Для него так трудно найти товарища, который пришелся бы по душе ему и которого мы – то есть я – сочли бы в достаточной степени… вы понимаете, о чем я, мистер Финн.

– Ваше желание, чтобы я ехал с ним, для меня очень лестно, и я был бы рад иметь такую возможность. Но мне нужно навестить Киллало и поправить свои финансы. Боюсь, леди Лора, вы и вообразить не можете, как я на самом деле беден.

В голосе его прозвучало столько грусти, что леди Лора на мгновение задумалась, следовало ли ему и впрямь идти в парламент, а ей – его к тому поощрять. Но теперь слишком поздно сомневаться.

– Вам бы как можно скорее получить должность и отказаться от тех радостей оппозиции, которые так дороги мистеру Монку, – улыбнулась она. – В конце концов, деньги достаются нам по воле случая – и есть много чего поважнее. И вы, и мистер Кеннеди проводите сейчас время с одинаковой приятностью.

– Да, пока я здесь.

– Как и мы с леди Гленкорой, хоть она и куда богаче, – не считая того, конечно, что она замужем. Не возьмусь сказать, сколько у нее за душой: ее состояние положительно невообразимо – у меня же ровно столько, сколько пожелает дать папаˊ. Прямо сейчас мне даже банкнота в десять фунтов показалась бы роскошью.