Финеас Финн - стр. 54
– Разумеется, вы поедете, – сказала леди Лора самым решительным тоном.
– Почему?
– Прежде всего, с его стороны было любезно вас пригласить – к чему же ответная нелюбезность?
– Отказ от приглашения еще не составляет нелюбезности, – возразил Финеас.
– Мы туда едем. И могу лишь сказать, что буду разочарована, если вы не приедете. Там будут и мистер Грешем, и мистер Монк, а они, кажется, никогда прежде не ночевали под одной крышей. Уверена, в вашей партии с дюжину человек многое отдали бы за это приглашение. Конечно, вы должны ехать.
И он, разумеется, поехал. Ответ, в котором Финеас принимал приглашение, был написан в Реформ-клубе через четверть часа после того, как он покинул Портман-сквер. Он выбирал выражения весьма осторожно, чтобы не выказать большей фамильярности или большей учтивости, чем сам мистер Кеннеди, и подписался: «Искренне ваш, Финеас Финн». Но за несколько минут, проведенных у леди Лоры, наш герой получил и еще одно приглашение – самого очаровательного свойства.
– Я так рада, что вы поедете, и теперь могу просить вас заглянуть на пару дней к нам в Солсби, – сказала хозяйка. – Пока все не устроилось, я не решалась, ведь у нас будет только два дня – между прибытием из Лондона и отъездом в Лохлинтер.
Финеас поклялся, что был бы счастлив, даже будь Солсби вдвое дальше, а приглашение – всего на час.
– Вот и чудесно. Приезжайте тринадцатого, а пятнадцатого отправляйтесь в путь, не то вам придется остаться в обществе экономки. Но помните, мистер Финн, охоты у нас нет.
Финеас заверил ее, что охота ему совершенно безразлична.
До отъезда из Лондона произошло одно событие – увы, не столь приятное, как предвкушение визитов в Солсби и Лохлинтер. В начале августа, когда сессия еще не завершилась, Финеас ужинал с Лоренсом Фицгиббоном в Реформ-клубе. Тот специально пригласил его и весь день осыпал комплиментами.
– Право же, друг мой, – сказал Лоренс тем утром, – ничто в эту сессию не принесло мне столько удовольствия, как твое присутствие в парламенте. Конечно, здесь у меня есть приятели, с которыми я успел сойтись близко и которых весьма жалую. И все же англичане у нас в партии по большей части ужасные сухари либо, как Ратлер и Баррингтон Эрл, способны думать только о политике. А что до наших парней, ирландцев, – немногим из них можно довериться! Увы, это правда. Насколько же стало приятнее, когда в палате общин появился ты!
Финеас, который и правда питал к Лоренсу чувства самые теплые, ответил горячими изъявлениями приязни и уверениями в дружбе. Их искренность ему немедля пришлось доказать, когда после ужина Фицгиббон, сидя с ним на диване в углу курительной комнаты, попросил подписать вексель на двести пятьдесят фунтов сроком на шесть месяцев.
– Но, дорогой мой Лоренс, двести пятьдесят фунтов мне никак не по карману, – воскликнул наш герой.
– Именно поэтому я и обратился к тебе, старина. Неужели ты думаешь, что я стал бы просить того, кому, быть может, пришлось бы платить?
– Но какой тогда в этом смысл?
– Бездна смысла! Уж предоставь мне решать, какой смысл. Коли я прошу, так, значит, он есть, верно? Смысл для меня будет самый прямой, дружище. И поверь, ты об этом больше не услышишь. Так я лишь получаю вперед свое жалованье, вот и все. И я не стал бы этого делать, если не знал бы твердо: мы у власти по меньшей мере на полгода.