Философия войны - стр. 9

Для него было очевидно, какая нравственная ответственность перед страной была сопряжена с принятием такого образа действий: «Конечно, больно для самолюбия каждого русского решиться теперь уступить, но со временем Россия поймет, что от того зависела ее судьба, и благословит как спасителя того, кто великодушно решился теперь на пожертвование»[10].

Австрийские войска нависали над коммуникациями русской армии в Молдавии и Валахии. Попытки Дунайской армии после переправы, на которой настаивал император Николай I, развить успех на южном берегу, в этих условиях были сопряжены с огромным риском. Удар австрийцев во фланг и в тыл Горчакову мог привести к полному разгрому. Русская военная разведка фиксировала перемещения и сосредоточения больших масс войск, заготовку австрийцами значительного количества продовольствия, разработку дорог в тылу армии и строительство земляных укреплений вокруг ключевых городов Галиции и Буковины. Видя по многочисленным агентурным данным высокую готовность австрийской армии к нападению, Паскевич писал в Севастополь князю А. С. Меншикову, ясно излагая смысл своих действий: «Действительно, когда будет против нас вся Европа, то не на Дунае нам необходимо ожидать ее… Австрия, имея до 230 000 войск в Венгрии, Трансильвании и на сербской границе… пошлет в Фокшаны, Яссы или Каменец… тысяч 60 или 70, нам совершенно в тыл… Тогда положение будет так тяжело, как не было и в 1812 году, если мы не примем своих мер заранее и не станем в своей позиции, где бы не опасались по крайней мере за свои фланги… Я ожидаю об этом повеления, а между тем сохраняю вид наступательный для того, чтобы, угрожая Турции, оттянуть десанты европейцев от наших берегов, притягивая их на себя…»[11]. Убедившись в справедливости аргументов князя Варшавского, Николай I распорядился, наконец, прекратить осадные работы под Силистрией. Получив 12 июня его приказание, Паскевич немедленно увел войска за Дунай, сохранив небольшой плацдарм у Тульчи и Искачи, а в конце августа армия Горчакова отошла за Прут[12].

Вся дальнейшая стратегия России в Восточной (Крымской) войне была построена в основном на расчетах и предложениях Паскевича, который, согласно Уставу для управления армиями в мирное и военное время от 5 декабря 1846 г., с началом войны становился начальником Главного штаба с военно-походной канцелярией, размещаемой, согласно параграфу Устава, в Петербурге. Развитие политической обстановки продолжало сохранять ту опаснейшую тенденцию, на которую он указывал. 8/20 апреля 1854 г. Пруссия согласилась заключить с Австрией оборонительный и наступательный союз, который должен был вступить в силу в случае угрозы «общегерманским интересам». Это означало, что нанесение превентивного удара по австрийцам теперь сопрягалось с риском, повышавшимся до неприемлемого уровня. Любой переход русскими войсками австрийской границы мог означать перспективу войны со всей Германией. Швеция на переговорах с британцами в качестве обязательного условия своего активного присоединения к военным усилиям антирусской коалиции называла вступление в войну Австрии[13]. Стратегическое развертывание сухопутных войск России при жизни Николая I сохраняло в основном антиавстрийский характер с мощной группировкой в царстве Польском при умеренной в целом концентрации сил в Крыму и достаточной на Кавказе. Изолированный Крымский театр оставлял мало возможностей для маневренной войны, где николаевская армия могла бы проявить свои лучшие качества. Одиннадцатимесячная позиционная борьба в Крыму после оставления южной стороны Севастополя привела к патовой ситуации, которую и предсказывал Паскевич в качестве наихудшего исхода. После этого войска в Крыму были сокращены, и к концу 1855 г. развертывание русской армии вновь приобрело характер, выгодный для большой войны в Европе