Философия - стр. 41

Теперь Августин дает совершенно философское определение Бога: «Бог есть неизменная Сущность, Существо». В терминологии латыни «сущность» – эссенция (essentia); «существо» – лицо, persona. Оказывается, что Бог есть абсолютная личность. Это значит, что человеческая личность есть единственная сущность в этом мире, его начало и завершение. Следовательно, следуя логике Августина, у человека нет более совершенного знания, нежели знание собственного «я» и сущности как своей же абсолютной возможности; значит круг моего бытия беспредельно расширяется в акте осознания собственного «я». Человеческое бытие у Августина становится реальностью сознания. Греческая онтология природы, космоса заменяется онтологией сознания. Только имея основанием эту реальность, человек предстает как «внутренний человек» (ап. Павел), как человек обладающий свободой и осмысленно действующий в пространстве собственной свободы. «Первородный грех», по Августину, есть свидетельство свободы человека, выбравшего зло, точнее, «создавшего» его. Зло не онтологично, факт его существования связан с ущербностью, несовершенством человека в «даре свободы». Иными словами, зло – результат высокомерия человека, пытающегося стать вровень с Богом. Желание абсолютизировать собственную, всегда присутствующую неполноту знаний, ограниченность своих возможностей, восприятий, по Августину, есть мировоззренческая основа зла.

Оправдание Бога за зло, существующее в мире, получило название теодицеи (от греч. theos – бог и dike – справедливость; букв. – богооправдание). Бог не ответствен за совершаемое человеком зло. А то зло, которое он совершает, – умаление божественного начала в нем же самом, в человеке. Поэтому добро и зло соотносительны. Произнося загадочную фразу: «Без Цезаря не было бы Катилины, без болезни не было бы здоровья», Августин рационализирует мысль современника Григория Богослова, повторявшего, что за искушения надо благодарить Бога, ибо «отыми искус и спасаемых не будет».

Смысл не в том, чтобы, «спасаясь», грешить или болеть, чтобы было здоровье. Но человеку необходимо пройти «искус» злом, чтобы понять нечто истинное о себе и мире. Чаще всего это постигается на собственном опыте методом «проб и ошибок». Августин же в этом вопросе педагогичен. Он говорит, что не стоит практически, чтобы убедиться в результатах, «проигрывать» свои помыслы, – для этого достаточно воображения, что уже должно свидетельствовать о зрелости самосознания. Поэтому он говорит: «Не стремись к внешнему, возвратись в себя самого: истина обитает во внутреннем человеке… а если ты найдешь свою природу изменчивой, превзойди и свои пределы…. Стремись туда, откуда возгорается самый свет разума»[41].

Развивая идею человеческого несовершенства, Августин произносит знаменитую фразу, которая спустя века будет осознана как открытие «герменевтического круга»: «не понимать, чтобы верить, а верить, чтобы понимать». Иначе говоря, пытающийся понять нечто в мире подходит к нему с уже сложившимися представлениями, ожиданиями. В результате познание оказывается в определенной мере корректировкой, расширением уже сложившихся, существующих «априорных форм» знания. Откуда же берутся эти «априорные формы»? То, что для позднейшей философской мысли стало проблемой, Августин выразил в формуле: «уверуй, чтобы уразуметь». В соответствии с духом того времени это значит, что человек должен осознать слабость и «немощь» своего ума и не рассчитывать на всесторонний анализ бытия Бога. Решение вопроса вне компетенции разума, оно – дело веры. Человеку просто «дана» вера – уверенность, что Бог с ним, что Он его поймет и поддержит в познании. Вот эта «поддержка», говоря современным языком, является «априорными формами» знания. Вера – надежда человека в собственных силах, в успехе своего предприятия, по логике Августина, означает, что человек не вброшен в мир и не забыт в нем. В развитом виде идея попечительства Бога, Его поддержки позже получила название