Философия души - стр. 25
Она: Я знала, что в моей жизни произойдет это. Еще девочкой я видела странные сны. Снились высокие зеленые горы. Светлые, не наши реки. Облака, облака, огромные, белые, и дожди – потоки воды. Я думала, что схожу с ума. Уже много лет по ночам я прихожу на эту лестницу, гляжу на звезды. Но я не знаю, что – счастье. Счастлива я была, когда в детстве снились облака, облака, потоки дождя, зеленые горы».
«И вдруг Аэлита усмехнулась. Лосю стало жутко: так чудесно красива была Аэлита, такой опасный горьковато-сладкий запах шел от ее плаща с капюшоном, от рук, от лица, от дыхания. Она продолжила: Нисхождение погубит меня. Слушайте меня внимательно и спокойно, я видела сон до вашего прилета. Раскрылось небо, и упала звезда. Я поспешила туда, куда упала звезда. Там я увидела лежащего в траве Сына Неба. Он был велик ростом, его лицо было бело, как снег на вершинах. Он поднял голову, и я увидела, что из глаз его выходит свет и безумие. И еще я услышала его громкий голос: Ты умрешь, ибо я хочу этого».
«Аэлита вздохнула, Лось поднялся ей навстречу. Она взглянула на него: большой, добрый, встревоженный. Ей стало горячо сердцу, она положила руку на его грудь. Он задумался. Атланты погибшей Атлантиды говорили так: Истинный мир – невидим, неосязаем, неслышим, не имеет вкуса и запаха. Истинный мир есть движение разума. Начальная и конечная цель этого движения непостигаема. Разум есть материя более твердая, чем камень, и более быстрая, чем свет. Ища покоя, как всякая материя, разум впадает в некоторый сон, то есть становится замедленным воплощением разума в вещество. На степени глубины сна разум воплощается в огонь, в воздух, в воду, в землю. Из этих четырех стихий образуется видимый мир. Вещь есть ядро сферы сгущающегося разума, подобно круглой молнии (шар), в которую уплотняется грозовой воздух. В кристалле разум находится в совершенном покое. В межзвездном пространстве разум – в совершенном движении. Человек есть мост между этими двумя состояниями разума. Через человека течет поток разума в видимый мир. Ноги человека вырастают из кристалла, живот его – солнце, его глаза – звезды, его голова – чаша с краями, простирающимися во Вселенную.
Аэлита придвинулась к Лосю, и зашептала: Ты великан из моих детских снов. У тебя прекрасное лицо. Ты сильный, сын Неба. Ты мужественный и добрый. Я не умею любить, я никогда не знала этого. Пожалей меня, не гнушайся мною. Она заливалась слезами. Лось поцеловал ее в заплаканные глаза. Она нежно подняла голову и запела негромким, низким, печальным голосом. Костер догорал. Закончив пение, Аэлита, смотря на угли, сказала сурово: Женщина, спевшая мужчине песню, становится его женой».
«На сцене появился новый герой – отец Аэлиты, владыка Марса (Тускуб). Он выступает в амфитеатре перед своими сатрапами: История Марса окончена. Жизнь вымирает на нашей планете. Вы знаете статистику рождаемости и смерти. Пройдет несколько столетий – и последний марсианин застывшим взглядом в последний раз проводит закат солнца. Мы бессильны остановить вымирание. Мы должны суровыми и мудрыми мерами обставить пышностью и счастьем последние дни мира. Первое и основное – мы должны уничтожить город. Цивилизация взяла от него все, теперь он разлагает цивилизацию, он должен погибнуть. Вдруг поднимается из середины зала сатрап, голос его был глухой и лающий: Он лжет! Он хочет уничтожить город, чтобы сохранить власть. Он приговаривает нас к смерти, чтобы сохранить власть. Он понимает, что только уничтожением миллионов он еще может сохранить власть. Он знает, как ненавидят его те, кто не летает в золотых лодках, кто родится и умирает в подземных фабричных городах, кто в праздник шатается по пыльным коридорам, зевая от безнадежности, кто с остервенением, ища забвения, дышит дымом хавры. Он приготовил нам смертное ложе, пусть сам в него ляжет. Мы не хотим умирать. Мы родились, чтобы жить. Мы знаем опасность – вырождение Марса. Но у нас есть спасение. Нас спасет Земля, люди с Земли, здоровая, свежая раса с горячей кровью. Вот кого Тускуб боится больше всего на свете. Амфитеатр слушал, молча завороженный. Лицо Тускуба покрылось пятнами. Глухой, многоголосый гул толпы проник снаружи под своды зала. Лицо говорившего сатрапа было перекошено, и он рванулся по скамьям к Тускубу. Он схватил Тускуба за горло и сбросил с парчового возвышения. На скамьях вскочили, зашумели, несколько фигур побежало вниз, к лежащему ничком, Тускубу. По толпе пошел, будто, рев ветра».