Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во все эпохи и у разных народов земли - стр. 65
Эта речь, произнесенная пылким голосом, легко нашла дорогу в их души; она проникла в них, учиняя там доселе неведомое потрясение. От него они испытывают сильное и неожиданное ощущение. Они не сомневаются в правдивости слов Волюспы (26). Они ей верят: все исполнилось. Чувство трансформируется в одобрение, и восхищение занимает место достоинства. Интеллектуальная сфера впервые взволнована и воображение в ней устанавливает свое господство.
Не давая себе времени рассудить, оба воина протягивают друг другу руки. Они клянуться повиноваться первому Герману, тому Герману, воспоминание о котором передавалось из поколения в поколение, чтобы служить образцом для героев. Они не сомневаются нисколько в том, что он еще существует в облаках. Ни принцип, ни способ, ни цель этого существования их вовсе не беспокоят. Они верят в него интуитивной эмоцией, которая является результатом противодействия их восхищения с воинским мужеством, их любимой страстью.
Поспешно они обращаются к своим воинам. Они им сообщают движение, которое передается. Воины становятся проникнутыми, они проникаются, их воодушевление разрастается. Никто не сомневается, что увидит первого Германа во главе своих боевых порядков. Они провозглашают его своим Героллом (27), и это имя, остающееся посвященным лишь ему одному, будет их воинственным возгласом. Они достигают лагеря Африканцев, находя их в положении, на которое указала пророчица, ожидающих исхода битвы двух народностей, чтобы извлечь из нее пользу. Они обрушиваются на них и истребляют их. Быстрое бегство может с трудом избавить от смерти небольшое число, которое, рассеиваясь, в ужасе устремляется прочь.
Между тем, Кельты возвращаются с триумфом. Во главе их была та самая женщина, вдохновенный голос которой подготовил их торжество. Идя лесом, усталость ее заставила преклонить голову у подножия дуба. Едва ли она провела несколько мгновений, как показалось, что посреди тишины дерево трепещет своей таинственной листвой. Сама Волюспа, охваченная невыразимой тревогой, поднимается, вскрикнув, что она ощущает дух Германа. Вокруг нее собираются и ее слушают. Она говорит с силой, которая ее уподобляет наиболее суровым мужчинам. Вопреки их воли, они чувствуют, как подгибаются их колени; они почтительно склоняются. В них проникает святой ужас. Впервые они – верующие. Пророчица продолжает. Будущее раскрывается перед ее глазами. Она видит Кельтов, одолевших своих врагов и вторгшихся во все пределы земли, делящих богатства царств и попирающих черные народы, у которых они долгое время были рабами: «Вперед, – говорит она, наконец, – доблестные герои, идите к своим славным судьбам, но не забывайте Германа, вождя людей, и сугубо чтите Теут-тада, Всевышнего Отца» (28).
Таково было первое прорицание, произнесенное у Гиперборейцев, и таково было первое религиозное впечатление, которое они восприняли. Это прорицание проявилось под дубом, и это дерево стало священным у них. Благодаря женщине, лес и леса для них стали служить храмом, и с этого момента женщины в их глазах получили божественный характер. Волюспа была образом всех Пифий и всех пророчиц, ставших затем известными с течением времени как в Европе, так и в Азии. Сначала они пророчествовали под дубами, отчего сделался столь славным дубовый лес Додоны.