Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во все эпохи и у разных народов земли - стр. 48

В общем, люди, которых спесь делает меланхоличными, всегда недовольны настоящим, всегда неуверены в будущем, и любят склоняться над прошлым, – здесь они не думают ничего бояться, они окрашивают прошлое в радостные цвета, которыми их воображение не осмеливается одарить будущее. В своей темной меланхолии они не устают предпочитать излишние сожаления реальным желаниям, которые бы им стоили определенных усилий. Ж.-Ж. Руссо был одним из таких людей. Одаренный природой большими талантами, он оказался опрокинутым Судьбой. Волнуемый горячими страстями, которых он не мог утолить, непрерывно наблюдая, как желаемая в достижении цель удаляется от него, он сконцентрировал на самом себе активность своей души и, обратив порывы своего воображения и своего сердца к бесполезным умозрениям и романтичным ситуациям, он породил лишь политические парадоксы и чувственные преувеличения. Наиболее красноречивый человек своего времени выступал против красноречия; он, который мог быть одним из ученейших, поносил науки; любовник, он опошлял любовь; художник, он оклеветывал искусства; и, боясь быть просвещенным своими собственными заблуждениями, убегая от света, который его обвинял, он смело и долго пытался его загасить. И он бы его погасил, имея волю чудовищной силы, если бы Провидение не восстало против этих слепых порывов. Провозглашая суверенитет Народа, ставя массу поверх законов, подчиняя ей магистраты и королей, как уполномоченных (comme des mandataires), сбрасывая повсеместно власть священства, он разрывал социальный договор, который намеревался установить. Если бы система этого меланхолического человека была проведена, то Человеческая раса быстро бы регрессировала к своему первоначальному естеству, которое представлялось обворожительной формой его смутному и больному воображению, тогда как, в действительности, не содержала ничего, кроме нестроения и дикости.

Человек, пораженный той же самой болезнью, но более хладнокровный и систематический, едва не привел в действие то, что Руссо оставил в потенции. Он звался Вейсгауптом и был преподавателем в посредственном городке Германии. Охваченный идеями французского философа, он их облачил в таинственные формы иллюминизма и распространял в франкмасонских ложах. Не говоря уже об идее быстроты, с которой это распространение совершилось, настолько люди проворны собирать все, что льстит их страстям. В одно мгновение европейскому обществу стала угрожать неминуемая опасность. Если бы зло не было остановлено, то невозможно сказать до какой степени могли дойти разрушения. Известно, что один из адептов этого разрушительного общества, пораженный на улице ударом молнии и принесенный в обморочном состоянии в дом частного лица, позволил обнаружить у себя текст, содержащий конспиративный план и имена главных заговорщиков. Вопрос стоял ничуть не меньше, как о ниспровержении повсюду престолов и алтарей с тем, чтобы привести всех людей к тому первичному естеству, которое, по учению этих одержимых, всех без различия сделает римскими папами и королями.

Какое чудовищное заблуждение дало Вейсгаупту звание иллюмината! Напротив, он был слепым фанатиком, который, думая из лучших намерений трудиться во благо человеческого рода, толкал этот род в страшную бездну.