Философ, которому не хватало мудрости - стр. 5
13-я авеню… Нью-Йорк… Каким же далеким теперь казался ему этот город…
– А-а-а-а-а-а…
Сандро обернулся.
– А-а-а-а-апчхи!!!
Альфонсо вытерся рукавом, довольный тем, что его было слышно на несколько сотен метров в округе.
– Насморк в тропиках! – сказал Марко. – Это уж чересчур!
– Ты можешь что-нибудь с ним сделать? – крикнул Кракюс Годи, который остался во второй лодке один.
Доктор некоторое время оставался невозмутимым, потом ответил монотонным голосом, даже не поднимая глаз:
– Леченый насморк длится неделю, а нелеченый – семь дней.
Сандро снял шляпу, вытер пот со лба, затем обмахнул лицо. Ему казалось, что страдает он один… Другие спокойно обменивались шутками, такими же тяжеловесными, как атмосфера вокруг. Только не сдаваться. Думать о чем-то другом. Но как ничего не чувствовать?
Перед ним на берегу сновала маленькая черная обезьяна, явно заинтригованная необычными визитерами.
– Все нормально? – спросил Кракюс.
Сандро заставил себя одобрительно кивнуть, не отрывая глаз от обезьянки.
– Вы точно загипнотизированы, – добавил другой.
Сандро почувствовал, как в нем поднимается шквал эмоций. Вы точно загипнотизированы.
Это были первые слова той, которая собиралась стать его женой… Париж, три года назад… Музей Родена… Утром после открытия в галереях никого… Особняк… Светлые галереи, белый свет, льющийся сквозь высокие окна в виде маленьких квадратиков… Никого… Только Роден, Роден и его скульптуры… Эти белые ню – повсюду. Тела из мрамора, тела женщин, тела, обвивающие друг друга. Плечи более совершенные, чем творения природы, выразительные руки, волнующие груди, слегка напряженные мускулы в белом камне… Складки кожи потрясающе живые… Красота, неслыханно, божественно. Шедевры повсюду, во всех залах. Неисчерпаемый талант, все выставлено напоказ… И там, за колонной… Какое волнение… Сдержанное дыхание… Абсолютная красота… Эта скульптура там, как раз там, впереди… Это тело женщины, непристойное и таинственное, реалистичное и возвышенное… Прозрачная белизна, божественно открытые бедра, такие гладкие, такие нежные…
– Вы точно загипнотизированы.
Женский голос, который вот-вот рассмеется.
Сандро повернул голову и увидел молодую женщину во плоти, живую и одетую. Она смотрела ему в глаза. В них он увидел душу прекраснее, чем самое обворожительное плечо, чем самые тонкие руки, чем самые нежные бедра…
– Приближаться нельзя, иначе она на вас написает, – важно сказал Кракюс. – Это квата, обезьяна-паук. Ну, в общем, может, будем на ты?
Сандро не ответил. Он закрыл глаза и вернулся в свой внутренний мир, нежный и тонкий, где чувства выражались звуками арфы или цветными мазками на картине. Погрузился в свое чудесное прошлое, которое никогда уже не вернется, и тихо соскользнул в меланхолию.
– Отдых закончен! – неожиданно заорал Кракюс, ни к кому не обращаясь.
Лодки сильно качало, когда мужчины укладывали вещи и рассаживались по местам. Сандро выбросил свой сэндвич за борт. Через три секунды в мутном водовороте откуда-то появились рыбы и набросились на него. Их толстые губы шумно всасывали воздух, воду и хлеб. В несколько секунд все исчезло. Грязная вода успокоилась, только несколько морщинок кругами удалялись от них по реке.
Моторы взревели, и пироги вновь пустились в путь. Ветерок опять стал слегка овевать лица, и Сандро глубоко вдохнул.