Филипп V. Взлет и падение эллинистической Македонии - стр. 8

На фронте, однако, возникла патовая ситуация. Антигон и Клеомен ничего не могли сделать друг против друга. Первый не отважился штурмовать спартанские окопы под Коринфом. Второй не мог атаковать превосходящие силы македонян.

Дело спас случай. Точнее, неопытность Клеомена как политика. Мы уже говорили, что молодой царь захватил Аргос. Но с побежденными олигархами после победы он обошелся мягко: взял двадцать заложников, чем и ограничил репрессии.

Аргосцы-бедняки быстро разочаровались в Клеомене. Они ждали отмены долгов и раздела имущества богачей, но этого не произошло. Спартанский царь вел себя осторожно, чтобы избежать гражданской войны. Это его и погубило, потому что состоятельные люди не собирались мириться с возвышением царя-революционера.

В Аргосе созрел заговор аристократов, и крамольники пригласили на подмогу Арата. Интриган почуял себя в своей стихии: собрал полторы тысячи головорезов, бросился с ними к городу. Там уже вспыхнул мятеж против Клеомена. Спартанский гарнизон заперся в крепости. Ахейцы и местные олигархи стали ее осаждать.

Клеомену, все еще сидевшему под Коринфом, донесли о смуте. Царь выделил для подавления беспорядков две тысячи солдат, однако они потерпели поражение в уличных боях и потеряли своего командира. Гарнизон крепости находился на грани сдачи.

Если бы Аргос пал, Клеомена отрезали и окружили бы под Коринфом. Поэтому спартанский царь бросил Коринф и кинулся спасать Аргос. Он атаковал город с ходу, вытеснил отряды олигархов, соединился с гарнизоном. Но тут подошел Арат с новыми подкреплениями.

Не дремал и Антигон Досон. Македонский царь выбил спартанцев с Коринфского перешейка, занял желанный Акрокоринф и вторгся на Пелопоннес.

Легкая конница Антигона поскакала к Аргосу. Следом спешили воины-фалангиты. Спартанский фронт рухнул. Клеомен спешно ушел на юг – защищать исконные владения. Интервенты занимали города Пелопоннеса один за другим и насаждали там олигархическое правление.

Антигона Досона понять можно. Ему было выгодно иметь дело с продажными олигархами. В поступках Досона не содержалось предательства – только холодные государственные интересы, которые не совпадали с интересами греческой бедноты. Другое дело – Арат. Он сознательно шел на укрепление в Элладе олигархического строя, эффективность которого оказалась близка к нулю. То есть отстаивал режим, который показал свою вредоносность для большинства граждан. Вот это и есть настоящее национальное предательство.

После взятия Коринфа Антигон учредил новую конфедерацию: Эллинский союз. Это был союз под верховенством Македонии, которая стала одним из его членов. В это образование также вошли ахейцы и часть беотийцев. Антигон, как и Клеомен, хотел объединить Грецию. Но если Клеомен желал сделать это «снизу», после передела имущества и введения «народной» армии, то македонский царь действовал иначе. Он насаждал антинародные политические режимы в греческих полисах, а македонская армия выступала гарантом стабильности. Кстати, редкий случай: обычно утопистами называют социальных реформаторов. Но в данном случае мы имеем обратную картину: вполне реалистичного реформатора Клеомена и абсолютно утопического «охранителя» Антигона. Что еще раз доказывает: в истории нет ничего абсолютного. Важно другое: античное общество жаждало перемен, на смену маленьким городам-государствам пришли новые, более совершенные модели управления. Место полиса или небольшого архаичного царства должна была занять империя, где граждане формально равны перед законом, а за порядком следит царь, соблюдающий известное равновесие между