Фиктивный развод - стр. 6

Я готова спорить, что новый босс тоже уже там.

— Если что, жми кнопку пожарной тревоги, — советует Марина.

Я провожу ладонью по ее локтю, а потом разворачиваюсь и иду за папками. Чего мне бояться? Может, сегодня выйдет поговорить по-человечески?

Я делаю глубокий вдох прежде, чем открыть проклятую дверь. Вхожу без стука, потому что не помню, чтобы Вадим вспоминал о воспитанности вчера.

Он стоит у панорамного окна, идеально вписываясь в вид на миллион долларов. Сегодня Арбатов надел рубашку, но не офисную, а сутенерскую. Не знаю, почему так называю шелковые рубашки. Может, потому, что выросла на фильмах об итальянских мафиози? Они как раз любители такого стиля. Но спорить глупо, Арбатову она идет. Темно-синий глубокий цвет оттеняет загорелую кожу и черные волосы.

— Папки, — сообщаю и кладу их на стол.

— Доброе утро.

Он плавно разворачивается, словно не хочет пугать меня резкими движениями. А потом рассматривает меня, как статуэтку.

— Понравилась машина? — он опережает меня и задает вопрос первым. — Удобная в управлении?

— Это надо спрашивать у парней, которые сгоняли ее с эвакуатора. Я не в курсе. — Я прохожу к высокому креслу и становлюсь за ним. — Где моя машина, Арбатов?

— Зачем она тебе?

— Чтобы ездить! — Под моими ладонями скрипит кожаная спинка. — Я не буду танцевать под твою дудку. Хочешь – увольняй, только верни мою машину.

— Думаешь, сейчас легко найти работу?

— Я бы с радостью осталась здесь, но я вижу, что жизни мне не будет. Я только приехала в офис, а меня сразу вызывают к тебе.

Он подходит ближе. Замечает, что я безотчетно прячусь от него за креслом, и качает головой. А чего он хотел? Вчера сам тянул руки и не слышал мое “нет”.

— Я не понимаю, зачем я тебе, — я говорю мягче, пытаясь все-таки достучаться до него. — Тем более в качестве жены.

— Относись к этому как к сделке.

— Тогда зачем тебе сделка с предательницей? Ты помнишь, что говорил мне перед разводом? Помнишь, как называл? Я же изменила тебе.

Я не делала этого.

Но не смогла доказать свою невиновность.

Вадим всё решил за нас двоих, он поверил, что я спала с его партнером, и вычеркнул меня из своей жизни. Я вообще сперва увидела документы о разводе, а лишь после узнала причину. Он даже не подходил ко мне. Боялся, что ударит в ярости. Она клокотала в нем, я и сама видела и не понимала, что делать. Он почему-то был стопроцентно уверен в моей неверности. Будто увидел измену своими глазами.

Потом по ночам приходили его пьяные голосовые, в которых уже было больше боли, чем гнева. Еще через неделю случилась встреча при юристах. Я пыталась заглянуть ему в глаза и найти в них человека, за которого вышла замуж. Которого любила всем сердцем и который делал меня самой счастливой. Но ничего не осталось. Арбатов закрылся маской презрения.

Как сейчас.

Он щурится. Воздух в комнате электризуется, и я кончиками пальцев чувствую напряжение. Покалывает. До болезненных вспышек.

— Я всё помню, — отрезает Арбатов.

Он проходит к овальному столу. Пролистывает папки, которые я принесла, но не вчитывается в строки.

— Твою машину сдали на металлолом, — бросает Вадим, неожиданно отвечая хоть на один мой вопрос. — Можешь с чистой совестью пользоваться новой. Это не подарок, а компенсация.

— Отлично, — цежу.

— Хватит, Лер, — он заговаривает другим тоном, в котором сквозит мужское превосходство. — Я сказал, что у тебя есть один день, чтобы согласиться по-хорошему.