Фиктивный парень - стр. 21

— Пошли, тебе снова нужно принять душ, — киваю головой в сторону огромного здания, красный замазанный кирпич которого ассоциируется с мраком.

— Нет, не пойду туда, там страшно, — она крепче хватается маленькими ладошками за ткань толстовки, забираясь в нее по самый нос, в попытке спрятаться.

— Ты никогда не должна показывать свой страх, — даю наставление, протягиваю испачканную после потасовки руку. — Иначе не выдержишь здесь.

​            Она сомневается и мечется от своих мыслей, явно не желая вставать с промокшей от ливня земли. Но несколько минут пристально изучая мои глаза, всё-таки протягивает свою ладонь, скрепляя её с моей.

— Пожалуйста, побудь рядом, — просит шёпотом, перед тем как скрыться за дверью душевой.

​            У меня раньше никогда не возникало желания защищать кого-то. Я знал, что жалость не приводит ни к чему хорошему – нужно всегда наносить удар первым. Но её, только прибывшую в этот детский дом и уже вляпавшуюся в неприятности, хотелось хотя бы попытаются уберечь от суровых реалий этого места.

​            Выглядела она словно хрупкий домашний цветок.

— Покатаешься со мной на качелях? — спросила она, как только приняла душ и надела свою чистую одежку. — Я видела там на улице если небольшая площадка. У меня дома тоже была.

​            Её взгляд застилается жуткой безнадегой и печалью. 

— Ладно, — тяжело вздохнув, даю своё согласие.

​            До качелей мы добираемся в тишине. С неба всё ещё моросит мелкий теплый дождь.

— Я отстираю твою кофту и обязательно отдам, — клятвенно произносит, отталкиваясь носками от земли, чтобы начать раскачиваться.

— Не стоит.

— Нет, я обязательно постираю и отдам, — рвано обещает и упорно махает головой, не желая слушать возражений.

— Ты знаешь интересные истории? — снова прерывает недолгую тишину, разбавляемую лишь скрипом качели. — Мне бабушка всегда рассказывала истории.

​            Мне никто не рассказывал. Никогда. Но я безумно любил читать, поэтому не раздумывая начал пересказывать ей одну из прочитанных книг.

​            Думаю, именно тогда это вошло в привычку. Чуть ли не в каждодневный ритуал.

​            Совсем не замечаю в какой момент проваливаюсь в сон следом за Ташей, которая так и не сдвигается с моих колен.

​            Просыпаюсь лишь утром и поспешно помогаю Таше позавтракать и обработать ссадины.

​            Она неотрывно наблюдает за мной, пока ватный диск, испачканный в зеленку, двигается по её рассеченной брови. Сначала вглядывается в мои глаза, а затем спускает взгляд к губам и тут же смело поддается вперед. 

​            Едва наши губы соприкасаются, успеваю ухватиться за её плечо и, удержав, отсесть. 

— Обработаешь ещё вечером, до сих пор сочиться кровь, — строго заявляю, поднимаясь с кровати.

— Дим, разве ты не приедешь вечером? — её голос сразу начинает звучать тише, буквально с мольбой.

— Таша, хватит, — запускаю пальцы в свои волосы, тяжело вздыхая. Обстановка между нами начинает напрягать. — Мы сто раз уже об этом говорили. Ты добьешься того, что я вообще перестану отвечать на твои звонки.

— Прости, — испугано щебечет, утыкаясь виноватым взглядом в пол.

— Всплыло видео, где Малышева кувыркается с Юрьевым, — произношу твердо, даже не награждая её взглядом. — Это подсудное дело.