Фиктивная мама и ничего личного - стр. 6
Ярослава появляется в кафе неожиданно, но очень вовремя. Я ужасно соскучилась. Она здесь больше не работает, но заглянула специально – ради меня. Мы не виделись давно. Слишком давно. С тех пор как она вышла замуж, все крутится вокруг ее сына, дома, и новой жизни. А у меня – все по-прежнему: смены, больницы, беготня.
Яра увидела меня через витрину и подождала, пока я освобожусь. Когда я вышла с подносом из зала, она махнула мне рукой, как в старые времена.
– Привет, живая? – улыбается она и крепко обнимает. – Ну ты, как всегда. Бледная и без обеда.
Мы садимся за столик у окна. Яра разворачивает телефон и показывает фотографии. Ее муж – Игнат. Сын – копия папы, щеки в ямочках, глаза светятся. Семья. Счастье. Тепло.
– Мы почти не ругаемся, – смеется она. – Представляешь? – и тут же становится серьезной. – Аль, я знаю, как тебе тяжело. Хочу, чтобы ты тоже была счастливой. Приходи к нам. Просто посидим. Без напрягов. Отдохнешь.
Я улыбаюсь. Искренне. И по-настоящему.
– Спасибо тебе, Яр. Ты… Ты правда заслужила все это.
Но внутри – щемит. Она хочет помочь. Я знаю. Но я не из тех, кто просит. Даже если уже не вывожу.
– Давай, я с Игнатом поговорю? Он… Он может помочь тебе. Нормальную работу. Там, где по-человечески. Ты же языки знаешь.
Я качаю головой.
– Не надо. Правда. Я справляюсь.
– Аль, я серьезно. Я просто не могу смотреть, как ты себя губишь.
– Все хорошо, Яр, – мягко, но твердо отвечаю. – Главное, что у меня есть такая подруга, как ты.
Она грустно улыбается. В ее взгляде – бессилие.
В этот момент звонит телефон.
Мама.
Я беру трубку – и сразу чувствую, как земля уходит из-под ног.
– Альбина! Срочно приезжай! Алене плохо. Я не знаю, что делать. Врачи говорят – кризис.
Я бледнею. Руки трясутся. Бросаю взгляд на Ярославу:
– Извини… Мне нужно бежать.
Она кивает и сжимает мою руку:
– Держись. Звони, если что. Слышишь?
Я снова киваю и бегу переодеваться. Бросаю все – смену, расчеты, даже ключи от раздевалки – и ловлю такси до больницы.
Когда добираюсь, руки трясутся. В приемной встречает мама. Хмурая, усталая, злая.
– Ее переводят, – говорит и смотрит на меня, будто я виновата. – В интенсивную терапию.
Сердце проваливается в пятки. Я киваю и машинально иду к посту дежурной, узнать подробности. Слышу лишь обрывки: "динамики нет", "усиленное наблюдение", "нужно готовить документы на КТ".
В палату меня не пускают. Мама снова рядом. И, конечно, снова недовольна.
– Я же говорила, все плохо. Но тебе же важнее твоя работа!
– Как будто я развлекаюсь, а не деньги зарабатываю, – по инерции оправдываюсь.
– Да что ты зарабатываешь! Копейки свои? Все равно все на мне!
Вот тут я не выдерживаю.
– Правда? А кто продукты покупает? Кто платит за лекарства? Кто бегает между двумя работами, учебой и больницей?!
Она молчит. Но это молчание я знаю. Оно хуже крика.
Мне хочется просто упасть на пол и закрыть глаза. Потому что все держится на мне. Все. И я уже не тяну.
Возвращаюсь на работу, и управляющая сразу вызывает к себе. Тоном, который не предвещает ничего хорошего.
– Ты опять гуляешь в рабочее время. Уже третий раз за месяц. Я вычту из зарплаты. И будь благодарна, что не увольняю.
– Но я была в больнице…
– Мне плевать. Ты на работе. Или увольняйся, если тебе не нравится.
Я сжимаю кулаки, чтобы не вспылить. Бледнею, чувствую, как меня прошибает холодный пот. Паника подступает к горлу.