Фиалки по средам. Новеллы - стр. 16
– Курьезно… – сказала Дениза. – А впрочем, что же здесь курьезного? Это скорее трагично…
– Смеются только над тем, чего страшатся, – сказал Бертран. – Смерть комична потому, что люди ее боятся.
Фабер, желая во что бы то ни стало удержать внимание слушателей, быстро продолжил разговор о других внезапных и странных смертях.
– Согласитесь, – сказал он, – что воспитанному человеку не пристало умирать в чужом доме. Однако я знаю одного парня, необычайно вежливого, который невольно оказался виновным в такой оплошности. После обеда у Ротшильдов, когда подавали кофе, он поднес руку к сердцу, сказал: «Простите!» – и рухнул.
От похоронных историй Фабер со все возрастающим воодушевлением перешел к историям игорным, любовным. Около часу ночи Бернар, который не любил полуночничать, напомнил, что, пожалуй, пора отправляться ко сну. Фабер, которого приводило в ужас ночное одиночество, на мгновенье встревожился и тут же предложил прочитать свою новую пьесу, а делал он это блестяще, изображая сцены, меняя голоса и смеясь над собственными выдумками. Таким образом ему удалось удержать нас до двух часов. Мужчины позевывали и, обмениваясь утомленными взглядами, в безнадежности качали головами; женщины слушали, завороженные и покорные.
На следующий день я узнал, что Антуан Кенэ вечером уезжает, потому что ему необходимо быть в Париже на ужине, и что супруги Шмит любезно согласились привезти туда Франсуазу в понедельник утром.
Я отвел Денизу в сторонку:
– Откровенно говоря, Дениза, не нравится мне это… Вы же знаете Фабера. Он говорил мне о Франсуазе с таким лихорадочным воодушевлением, какое у него не предвещает ничего хорошего. Если оставить ее на ночь одну, он будет преследовать ее.
– Но мы же все будем здесь.
– Дениза, мы знаем по опыту о его хитростях! Он найдет десяток поводов затащить эту бедняжку в парк, под лунный свет…
– Но есть же Одетта.
– Вы не хуже меня знаете, что Одетта не вмешивается… Вы хотя бы представляете себе супругов Фабер в одной спальне?
– Нет, он этого не выносит… Она расположилась на террасе второго этажа, а он на первом, в голубой комнате.
– Так что же?
– Но, дорогой, что за важность для вас? Вы что, страж Франсуазы?
– В какой-то степени да… Я дружен с ее мужем, он очень славный человек… и даже больше…
– Немного занудлив, немного глуп…
– Я этого не нахожу, разве что вы назвали глупцом мужчину, который имеет слабость обожать свою жену… Странно услышать это от вас, которая любит «благородные души».
– Глупец, – сказала она, – в моем понимании содержит оттенок нежности… Серьезно, что вы хотите, чтобы я сделала? Ведь не я же посоветовала Антуану уехать, а предложить Франсуазе остаться было моим долгом гостеприимства.
– Вы могли предостеречь ее относительно Фабера, ведь она мало знает его… Вы и сейчас еще можете…
– Фабер такой же мой гость, как и вы. Я не вправе ни чернить его, ни как-то пакостить ему. Впрочем, он скорее даже мне симпатичен, несмотря на его недостатки, а может, именно благодаря им. В нем есть нечто чрезмерное, как в моральном смысле, так и в физическом. Он не такой, как все.
– Решительно все женщины, и даже самые умные, становятся жертвой этого самохвальства…
– Я процитирую вашего любимого автора, – сказала Дениза. – «Женщины не становятся бóльшими, чем они есть, жертвами комедий, которые перед ними разыгрывают мужчины».