Феномен одиночества - стр. 9
– Мы лишь свидетели событий, – продолжал Бодрим; в его словах, интонациях не было ни фанатизма, ни безумия, князь не был жертвой. Смуглое лицо, такое открытое и простое выражало искреннюю озабоченность, беспокойство. Анализ запаха, движений глаз, моторики не мог зацепиться ни за один из признаков помешательства, и не было в этом человеке лжи. Князь точно знал, что делает, а главное верил в ПРАВИЛЬНОСТЬ своих поступков. Так не может вести себя покрывающий массовые убийства чиновник.
– А что было на том наброске? – Радим не замечал моих внутренних усилий, проводник видел лишь разомлевшего человека.
– Портрет девушки. Простой набросок карандашом на бумаге, но он понравился ей, и я стал рисовать.
– Мы на сегодня закончили, – Князь поднялся и прошёл в душевую. Советники, не вставая, проводили его глазами.
– На первый раз хватит, Вячеслав. Пойдём окунёмся в бассейн?
– Конечно! – мне показалось, Радим озадаченно поднял брови и едва замотал головой. С досадой я запоздало понял, что кожа, напичканная до отказа продуктами высоких технологий, не покраснела. Разделённое на части сознание регулярно становилось причиной подобных сбоев: слишком мало мы ещё знали, слишком многого хотели, играли со своими телами, как дети с куклами. В терме наверху чиновники быстро приняли душ, набросили лёгкие халаты и разошлись, унося на себе маячки слежения, став не людьми, а габаритными огоньками потенциальных целей. Лёжа в массажной ванной, я глазами наномашин вглядывался в лицо князя. Правитель молча шёл по дворцу в свои покои, а охрана двигалась на вежливом удалении. Бодрим Самфири был не высок, а сейчас немного ссутулившись и вовсе походил на карлика рядом с мраморными скульптурами, выстроенными по бокам коридора. Он остановился, зажмурился и вздрогнул, словно хотел стряхнуть что-то, сделал тяжёлый глубокий вдох, человека, принявшего решение, и вошёл в кабинет.
– Вячеслав, почему на всех твоих картинах, которые есть в сети, люди очень редко прорисованы, порой лишь намечены парой мазков?
Я не сразу ответил: предельное напряжение уходило в теплую воду, бурлящую пузырьками.
– Люди мне не удаются. Я вижу их как образы, в движении, полными мыслей, чувств. Не могу их изобразить.
– Но тебе это удаётся! Остаётся огромное место для фантазии зрителя, и эти штрихи и мазки наполняются большим смыслом, чем точные портреты. А ещё я подумал вот что, – Радим улыбнулся и, понимающе, сам себе закивал, – Люди временные гости. Пройдет время, города будут стоять, лишь едва изменившись, а того человека, что любил сидеть под деревом и сохранился только на полотне уже не будет.
Как же не прост мой проводник! Мне даже подумалось, открыться ему и завербовать в службу безопасности союзных миров, но секунду подумав, я отбросил эту идею – Радим был, счастлив здесь, а будет ли он счастлив, окунаясь с головой в мою работу?
Тело отдохнуло как после хорошего сна. Ощущалась бодрость. Тонкие иголочки щекотали кожу. Радим, не вытираясь, накинул одежду и ждал, пока я оденусь. Хотелось представить, что нет никакой спешки, посидеть, расслабиться, но в тот момент я был больше машиной, чем человеком. Наниты уже образовали приёмо-передающую систему, осталось включиться и запустить маховик военной машины.
Климатический контроль под городским силовым куполом воссоздавал прохладу летнего вечера. Небо поблёкло и быстро темнело. У Талима не было естественных спутников, и ничто бы не затмевало россыпь звёзд, если бы не море огней Самфири. Глаза слепило электрическое чудо: фонари и лампы устанавливались не просто так, не хаотично, их свет буквально вырезал из сумерек здания, подчёркивал текстуру облицовки. Сказка. Добрая. Ласковая. Ещё пару часов и мираж исчезнет. Энергетическая блокада исключит любую возможность пользоваться сетевым электричеством. Над потускневшим Оазисом встанут крейсера, носители малых боевых судов, бомбардировщики. Их щербатая обшивка заменит вечное небо. Защипало в глазах и носу. Из-за подонков, переступивших через человеческие законы, этот мир обречён несколько следующих лет находиться под жёстким контролем триумвирата из назначенных военного и двух учёных. Правительство объединённых миров не ведёт переговоров с террористами, бандитами и прочим отребьем. Цивилизация существует лишь благодаря жесткой политике, силе. Иначе наступит анархия, хаос, упадок.