Феминиум (сборник) - стр. 55
– Герцога Ландорского, говоришь?
– Ну, герцога или не совсем… Или не при дворе…
– Спой, трувер, – попросила вдруг девушка. – Или при дворе герцога ты тоже только хвастал, какой ты знаменитый?
– Изволь, – Виллим так и не сообразил – смеется над ним Ласка или взаправду хочет, чтобы спел.
Длинные пальцы привычно коснулись струн, и цитра отозвалась вкрадчивым, слегка шелестящим звуком. Виллим прокашлялся, голос его окреп.
– Умеешь, трувер… – обронила девушка после недолгого молчания.
– Виллим, – напомнил молодой человек, подсаживаясь поближе.
– Умеешь, Виллим, – вслед повторила она и вдруг спохватилась. – А ну, назад, шустрик! Ишь, герой-любовник выискался.
– И в мыслях не было, – Виллим в мгновение ока оказался на своем месте – слишком ярко в его памяти запечатлелись недвижные тела убийц.
– «И в мыслях не было…» – передразнила Ласка. – Будешь мне теперь рассказывать, будто не знаешь, за что на тебя охотились. Небось баронскую дочку забрюхатил. Или до самой герцогини добрался?
– Теперь глупости говоришь ты, – улыбнулся в мыслях трувер. – Никого я не брюхатил…
Недоверчивый смешок.
– …но если охота так думать – пожалуйста. Думать не возбраняется.
Воцарилась неловкая тишина, лишь потрескивал в костре сухой хворост.
– Все. Хватит полуночничать. Завтра идти и идти, – подвела итог девушка. – Спать. И каждый на своей стороне кострища.
Она принялась забрасывать багровые угли землей.
Виллим проснулся, как от толчка. Открыл глаза. Рассветало. Раскаленная докрасна после еженощного поединка с Подземным Владыкой колесница Хортала упрямо выкарабкивалась на небесный свод. Трувер с хрустом потянулся и встретился глазами с хитрым прищуром серых очей Ласки. Она стояла, улыбаясь чему-то своему, и сматывала на локоть длинный волосяной аркан. На удивленно приподнятую бровь Виллима ответила:
– Старшая Сестра входит в полнолуние. Младшая – в последнюю четверть. Нечисть обнаглела вкрай.
– И чем же спас нас твой аркан? – Виллим, как бы невзначай отвернувшись, поправил на груди под кафтаном небольшой увесистый кошель.
– Ну, чудак! Неужели не знаешь – конский волос нежить и нелюдь держит. Потому как над лошадьми пребывает благодать Матери Коней. Ходят вокруг, ходят. Злятся-ярятся. А сделать ничего не могут.
– Так ты из Айрока? – догадался молодой человек. – Из почитателей Матери Коней!
– Помолчи, – отрезала девушка. – Пора в путь.
– А перекусить? – трувер потянулся к тощему мешку, на дне которого еще оставалось немного вяленой оленины и сухарей.
– На ходу, певец. На ходу. Следующая ночь похлеще будет. И я мечтаю провести ее с крышей над головой.
И она снова, не дожидаясь спутника, двинулась по дороге широким шагом опытного ходока.
Чтобы догнать ее, Виллим припустил бегом. Пристроившись рядом, спросил:
– А почему имя у тебя такое? Ласка должна быть тихой. Сидеть около мамки, прясть, вышивать крестиком и жениха дожидаться. А ты с дубиной по дорогам шастаешь.
Спросил и пожалел. Девушка глянула на него как на блаженного:
– Откуда ты такой выискался? Любопытный.