Феликс с железной дороги - стр. 18

– Тебе нельзя тут лежать. Ну-ка, слезай.

Котенок не сдвинулся ни на дюйм. Мартин протянул руку, нерешительно взял его, поднял и пересадил на ковер. Тот с недоумением уставился на него снизу блестящими глазами.

– Все, убирайся! – сказал Мартин. – Мне надо работать.

Но котенок продолжал смотреть, словно на свете не было ничего увлекательнее этого зрелища. Только когда Мартин на него шикнул, он решил, что это новая игра, отбежал прочь и стал очертя голову носиться по комнате. Он всюду находил новые игры.

А уж возможностей развлечься хватало. Чем больше котенок осваивался, тем смелее становился. Мебель была гимнастическим снарядом, чтобы на нее запрыгивать: в три прыжка он взлетал с пола на мягкое сиденье офисного стула, оттуда на узкий подлокотник, вытягивался там, изображая стойку на перекладине, и торжествующе приземлялся на стол, как на батут; по столу было удобно скользить, кататься и плясать рок-н-ролл; ксерокс возвышался над котенком, как небоскреб, и тот играл под ним в прятки.

В товарищах по играм у него тоже не было недостатка. С ним скоро познакомился весь персонал станции Хаддерсфилд – двадцать шесть человек, не считая работников других железнодорожных компаний, чьи поезда тоже отправлялись с этого вокзала. Всем хотелось поиграть со станционным котом.

Неудивительно, что иногда котенок уставал от общения. В начале знакомства с каждым новым коллегой он вел себя робко и застенчиво. Зато потом начал отдавать некоторым людям предпочтение – например, кассиру Джин Рэндалл. Та считала, что поскольку домашних животных выбирают хозяева, а не наоборот, долг человека сделать жизнь своих питомцев как можно лучше. Ее черные кудри выглядели почти так же, как пышный мех котенка. Скоро приласкаться к Джин стало одной из его главных радостей; но дверь в кассу, где она работала, полагалось держать запертой из соображений безопасности, не делая исключения даже для самых законопослушных котят, так что ей удавалось погладить его лишь до или после смены или урвать пять минут в обеденный перерыв.

Гораздо больше времени котенок проводил с Гаретом, у которого мог проспать на коленях всю смену, и с бригадирами – их он и стал считать самыми близкими и родными. С бурым медведем котенок тоже не расставался. С такой большой игрушкой было непросто сладить, но он нежно хватал его зубами за плюшевую лапу и везде таскал за собой.

Котенок осваивался без проблем, и следующей важной задачей стало придумать ему имя. Гарет снова сел за свой закаленный в боях компьютер и изготовил новый плакат про кота – такой, о котором раньше и не мечтал:

– Нельзя же всю жизнь называть его просто «котик», – заметила Энджи.

Лотерея стала большим событием на вокзале. Пассажиров не приглашали, зато среди железнодорожников кинули клич, чтобы привлечь коллег со всех концов страны. Взносы было решено перечислить в фонд помощи детям, а значит, чем больше участников, тем больше котенок заработает на доброе дело. Записались почти все, а Белинда Грэм даже взяла несколько заявок на участие в Манчестер, в Бриджуотер-хаус – штаб-квартиру «Транспеннинского экспресса», чтобы сотрудники офиса тоже поучаствовали в судьбе станционного кота.