Фельдмаршал в бубенцах - стр. 31
Спустившись на первый этаж и нырнув в спасительную полутьму помещений для гарнизона и прислуги, шотландец стремительно шел к своей каморке, как вдруг услышал строгий оклик:
– Эй, служивый! Поди-ка сюда, разговор есть!
С трудом продравшись сквозь хаос своих размышлений, Годелот обернулся: в конце коридора у малой кладовой высилась дородная фигура кухарки.
– Донна Филомена? – Шотландец с легким недоумением шагнул навстречу женщине. Обычно она почти не замечала новобранца, все так же сухо кивая при встрече, но сейчас надвигалась на него с видом хмурого неодобрения. Чем он не угодил особе, с которой мог не встречаться по нескольку дней?..
А кухарка подошла вплотную и остановилась в неярком кругу висящего на стене фонаря:
– А ну, поди сюда, – сурово повторила она, хотя в том уже не было нужды. – Ты чего себе удумал, а?
Годелот ощутил, как камиза разом взмокла и прилипла к спине. Откуда Филомена… именно Филомена… уже знает о его эскападе?
А женщина подбоченилась:
– Ну, хорошо, все понять можно. Командир у вас, прямо скажем, не сахар, господи прости. Но если он-то, ирод глазастый, спуску не дает – так что ж? Скороход-то герцогский помер, что ли? Али трудно невесте пару строк черкнуть да мальчишке мелкую монету сунуть? Он враз бы сбегал да весточку снес. Так нет же, сидим, с Карлом девок обсуждаем, покуда бедняжка глаз не осушает!
Годелот моргнул. Потом снова. Но ничего не изменилось: Филомена все так же стояла напротив, сверля его осуждающим взглядом и явно ожидая объяснений. Шотландец откашлялся, лихорадочно соображая, какой ответ сойдет за правильный, а кухарка вдруг выпростала из складок фартука клочок бумаги и сунула ему в руку:
– Вот! Постыдился бы! Сама пришла с письмом, бледная, что твой фарфоровый кувшин! А ты глазами на меня не хлопай! Ступай да придумывай, как виниться будешь! Гляди, служивый, девица-то собой справная, до такого товара мигом другой купец сыщется! Ишь!
И с этим уничтожительным возгласом кухарка зашагала прочь, не опускаясь до выслушивания оправданий и оставив совершенно озадаченного Годелота стоять под фонарем.
Секунды две или три шотландец смотрел Филомене вслед, а затем оглядел порядком измятую записку и нахмурился.
Мак-Рорки, и отец, и сын, пользовались успехом у прекрасного пола, но невесты у Годелота никогда не бывало. Вероятно, кухарка попросту ошиблась и письмо адресовано кому-то другому, тем более что никаких имен на нем не значится… Но выяснить это можно лишь одним способом. Заинтригованный шотландец, недолго думая, сорвал печать и развернул послание.
Трудно сказать, чего он ожидал от этой невзрачной бумажки, но отчего-то все равно ощутил холодок разочарования. Письмо явно предназначалось не ему. Оно было написано незнакомым кокетливым почерком, настолько явно девичьим, что не хватало лишь виньетки из незабудок в уголке. Под стать было и содержание. Письмо заключало лишь одну фразу: «Там же, где расстались, в тот же день, в то же время. П.».
Годелот дорого бы дал за то, чтоб это «П» означало имя его друга, но следовало признать: кто-то из его молодых соратников ждал весточки от некой Паулы или Патрисии, а Филомена по непонятной ассоциации передала записку ему, одинокому олуху.
Шотландец досадливо сунул письмо в карман и зашагал к своей двери, твердо решив перед ужином выведать, кому же оно было адресовано.