Фельдмаршал. Отстоять Маньчжурию! - стр. 25
Глава 7
8 мая 1904 года, Санкт-Петербург
Великий князь Николай Михайлович[35] нервно постукивал пальцем по небольшому декоративному столику и курил сигарету за сигаретой. Скорее даже прикуривал, делал одну-две затяжки и тушил почти целую «цыгарку» весьма импульсивным жестом. Из-за чего вокруг пепельницы творился настоящий хаос.
Его собеседник вошел в эту небольшую комнату и брезгливо поморщился. Ему никогда не нравилось, когда люди демонстрируют свое душевное состояние окружающим. А выдержка и умение держать «poker face» считалось им не столько добродетелью, сколько нормой для любого серьезного мужчины.
– Что-то случилось? – поинтересовался он после минутной паузы, ибо великий князь так и не заметил его прихода, полностью погрузившись в свои мысли. Николай Михайлович вздрогнул, закашлялся, ибо вопрос пришелся на затяжку, и слегка затравленно посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос, и ответил, почти что выкрикнув свои слова:
– Все пропало! Все!
– Поясни, – все также спокойно поинтересовался собеседник, присев и принявшись за извлеченную им из футляра сигару. Это мельтешение с сигаретами он не любил и не понимал. Сигара и трубка – это дело. Обстоятельно, внушительно, фундаментально, да и много приятнее, куда уж без этого.
– Куропаткин… – произнес великий князь и замолчал, собираясь с мыслями.
– И что Куропаткин? Он внезапно заболел?
– Вроде того, – нервно усмехнулся Николай Михайлович. – Мы потеряли контроль над ситуацией.
– Он отказался с нами работать? Почему? На него это совсем не похоже.
– В том и дело, что нет, не отказался. Он продолжает присылать письма и телеграммы. Если их почитать – все радужно. Даже более того – предложил несколько новых интересных ходов.
– И что тебя смущает? Ведь все хорошо.
– Только на словах. В этом и беда! Адмирал Алексеев развил очень бурную деятельность. Производство ручных гранат, блиндированных составов и масса возни с моряками во Владивостоке. К счастью, в Порт-Артуре по морской части дела успешно саботируются, но, я думаю, рано или поздно он и туда доберется.
– И что с того? – перебил его собеседник.
– Ты считаешь это нормально? По инициативе Алексеева для флота заказаны во Франции большие партии фугасных снарядов под 75-морские пушки[36]. Прямо со складов. Их там хватает. Начались какие-то движения по перевооружению миноносцев. В мастерских возятся с взрывателями Бринка, переделывают. Алексеев лично приехал во Владивосток и накрутил всем хвосты…
– Это я уже слышал, – перебил его собеседник. – И считаю, что подобные шаги в любом случае мало на что повлияют. На мой взгляд, Куропаткин очень удачно нейтрализовал адмирала. Не знаю, что он ему там сказал, но увлек делом и вынудил самоустраниться. До Порт-Артура и особенно Балтики тот не дотянется, а с Владивостокским отрядом пускай развлекается. Ничего опасного в этом нет. Про гранаты не переживай – это такие убожества, что и говорить про них стыдно. Даже не представляю, как Куропаткин убедил Алексеева наладить их выпуск. Уродцы. Да и толку с них в полевых сражениях?[37] А ничего штурмовать мы не собираемся. Что же до блиндированных поездов, то никакой угрозы они не представляют на театре боевых действий. Их удел – тыл от хунхузов вдоль путей прикрывать и не более того. То есть все, чем так увлеченно занимается Алексеев, – это совершенно бесполезно для победы.