Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним. 1939—1945 - стр. 31

Однажды я спросил Манштейна, когда он осознал, что война проиграна. На что он ответил: «Зимой 1942 г. я понял, что нам не победить. Наша линия фронта в России к тому времени была до такой степени растянута, что у нас не оставалось возможности поддерживать ее. Я знал, что численно превосходящие нас силы русских должны постепенно частями брать нас в окружение. Однако после сражений за Харьков в марте 1943 г. я полагал, что предоставил Верховному командованию возможность сократить протяженность наших фронтов и, возможно, избежать безвыходной ситуации. Однако Гитлер отверг этот шанс, и тогда поражение стало неизбежным».

Сражение в районе Харькова

Функционирование Красной армии основывалось на том же принципе, что и у революционных армий Франции, – на сочетании фанатизма и террора. Фанатизм был сформирован в комиссарскую систему, которая, в свою очередь, сформировала террор. Простые массы знали, что если пойдут в наступление, то могут погибнуть, но если не пойдут, то погибнут наверняка. Каждый командир каждой воинской единицы имел при себе комиссара. «Почему вы прервали атаку? Немедленно продолжайте атаковать, или вас ждет расстрел». Такие радиосообщения постоянно перехватывались в России во время наступления. В такой организации армии таились одновременно как сила, так и слабость.[55] Русские имели возможность отправить на фронт значительно большую часть своих войск. В нашей английской армии более 80 % состава не имели отношения к боевым подразделениям, занимаясь в основном либо обучением, либо вопросами обеспечения. За исключением технических частей, русские в большинстве случаев обходились как без служб обеспечения, так и без обучения. Например, у них практически не было какой-либо службы учета личного состава. Никто не знал, убит ли некий конкретный солдат, ранен или попал в плен, или, если уж на то пошло, жив ли он еще и несет ли службу.[56] Подразделения просто отправляли рапорты о необходимости замены такого-то количества выбывших. При наступлении русским не хватало транспорта, и в большинстве случаев они разбивали лагерь под открытым небом. В освобожденных территориях они пополняли за счет местных жителей не только запасы провианта, но и свои ряды. Все физически годные мужчины направлялись прямо в передовые фронтовые части. Во время русских атак немцы постоянно брали пленных, срок службы которых исчислялся тремя-четырьмя днями.[57] Русским солдатам, ценой собственной крови, приходилось учиться в настоящих сражениях, и в результате естественный отбор оставил только самых стойких.

При такой организации Красной армии русские, возможно, наилучшим образом использовали свои ресурсы. После потерь 1941 г. пополнение их личного состава в значительной степени происходило за счет выходцев из Азии, выносливых гуннских народов Средней Азии, некогда составлявших основу орд Аттилы и Чингисхана. Это были слаборазвитые, почти полностью неграмотные и зачастую совсем не знавшие русского языка люди. Такие солдаты вряд ли могли чему-либо обучиться, кроме как обращению с личным оружием, зато они обладали природными выносливостью и упорством.[58] Сила их основывалась всегда на численности, а не на боевом искусстве, и русский метод предполагал максимальное численное превосходство на линии фронта (в конце марта 1942 г. был издан приказ начальника Главного управления формирования и укомплектования войск Народного комиссариата обороны СССР армейского комиссара 1-го ранга, генерал-полковника Щаденко. 2 апреля 1942 г. этот приказ был доведен до военкоматов и командования частей директивой штаба Северо-Кавказского военного округа. Архивная ссылка – ЦАМО. Ф. 144. Д. 93. Оп. 13189. Л. 222. Приказ гласил: «Всех военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава по национальности чеченцев и ингушей уволить в запас и отправить по месту своего жительства с отметкой в военном билете «уволен в запас до особого распоряжения». Аналогичные приказы существовали не только в отношении чеченцев и ингушей, но и других горских народов Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии. Директива того же Щаденко за номером М/1/1493 г. от 9 октября 1943 г. Архивная ссылка ЦАМО. Ф. 209. Оп. 999. Д. 332. Л. 142 предписывала: «Вплоть до особых указаний не подлежат призыву в армию призывники и военнообязанные местных национальностей Узбекской, Таджикской, Туркменской, Казахской, Киргизской, Грузинской, Армянской, Азербайджанской ССР, Дагестанской, Северо-Осетинской, Чечено-Ингушской, Кабардино-Балкарской АССР, Адыгейской, Карачаевской и Черкесской автономных областей». 13 октября 1943 г. было принято специальное постановление Государственного комитета обороны за номером 4322. –