Федор Достоевский. Единство личной жизни и творчества автора гениальных романов-трагедий - стр. 22
Некрасов задумал издать юмористический альманах «Зубоскал» и поручил Достоевскому написать для него объявление. Молодой писатель входит в роль бальзаковского героя Люсьена Рюбампре, светского льва и блестящего фельетониста. «Объявление наделало шуму, – сообщает он брату, – ибо это первое явление такой легкости и такого юмору в подобного рода вещах. Мне это напомнило первый фельетон Lucien de Rubempré».
Достоевский пытается акклиматизировать парижского фланера на петербургских улицах. Зубоскал – молодой человек, «веселый, бойкий, радостный, шумливый, игривый, крикливый, беззаботный, краснощекий, кругленький, сытенький». Петербург представляется ему «великолепным иллюстрированным альманахом, который можно переглядывать лишь на досуге, от скуки, после обеда, – зевнуть над ним или улыбнуться над ним». Утонченное остроумие парижского булевардье и поза изысканного денди не удаются автору «Бедных людей». К счастью для Достоевского, альманах Некрасова не осуществился. Следующий литературный опыт его еще более печален. «Ha днях, – пишет он брату, – не имея денег, зашел я к Некрасову. Сидя у него, у меня пришла идея романа в девяти письмах. Придя домой, я написал этот роман в одну ночь. Утром отнес к Некрасову и получил за него 125 р. ассигнациями. Вечером у Тургенева читался мой роман во всем нашем кружке, то есть между 20 человек, по крайней мере, и произвел фурор. Ты сам увидишь, хуже ли это, например, „Тяжбы“ Гоголя. Белинский сказал, что он теперь уверен во мне совершенно, ибо я могу браться за совершенно различные элементы… У меня бездна идей… Ну, брат, если бы я стал исчислять тебе все успехи мои, то бумаги не нашлось бы столько. Голядкин выходит превосходно: это будет мой chef-d’oeuvre[5]».
«Роман в девяти письмах» – история двух приятелей, Петра Ивановича и Ивана Петровича, составивших компанию для нечистой игры в карты. Петр Иванович, забрав в долг у своего «половинщика» 350 рублей, под хитрыми предлогами уклоняется от встречи с ним. Иван Петрович разыскивает своего друга по всему городу и, убедившись в его вероломстве, пишет ему обличительное письмо. В финале вполне неожиданно выясняется, что оба шулера – обманутые мужья. Достоевский пользуется сюжетной схемой «Игроков» Гоголя: мотив болезни и смерти «тетушки» заимствован из «Тяжбы» того же писателя. Рассказ написан наспех в процессе работы над «Двойником». Ловкий мошенник Петр Иванович похож на Голядкина-старшего, благородное негодование другого мошенника напоминает жалобы Голядкина-младшего. Трудно понять, как такое беспомощное произведение могло «произвести фурор» в кружке Белинского.
Головокружение успеха продолжается. Достоевский, кажется, принимает всерьез свою роль светского денди-литератора в стиле Люсьена Рюбампре. Ему недостает только успеха у женщин и элегантного распутства. Но вот и они: «Вчера в первый раз был у Панаева и, кажется, влюбился в жену его. Она умна и хорошенькая, вдобавок любезна и пряма донельзя. Минушки, Кларушки, Марианны и т. п. похорошели донельзя, но стоят страшных денег. Ha днях Тургенев и Белинский разгромили меня в прах за беспорядочную жизнь. Эти господа уж и не знают, как любить меня. Влюблены в меня все до одного…»
Всякое чувство реальности утеряно: мечта побеждает действительность. Достоевский «перевоплощается» в Рюбампре; его тоже носят на руках графы и князья; его произведениями зачитывается вся столица, его тоже боготворят модные куртизанки… Но под маской самодовольного денди можно разглядеть и другое лицо: одинокого мечтателя, с ненасытной жаждой любви и участия. Неопытное сердце доверчиво раскрывается навстречу людям, верит в их доброту и искренность. И в этом простодушии много трогательного, прямого благородства: «Эти господа уж и не знают, как любить меня…» Пробуждение от райского сна будет ужасно; разочарование в друзьях доведет Достоевского до нервной болезни. Авдотья Панаева сразу разгадала своего нового поклонника. «С первого взгляда на Достоевского, – пишет она в воспоминаниях, – видно было, что это страшно нервный и впечатлительный молодой человек. Он был худенький, маленький, белокурый, с болезненным цветом лица; небольшие серые глаза его как-то тревожно переходили с предмета на предмет, а бледные губы нервно подергивались. По молодости и нервности он не умел владеть собой и слишком ясно высказывал свое авторское самолюбие и высокое мнение о своем писательском таланте. Ошеломленный неожиданным блистательным первым своим шагом на литературном поприще и засыпанный похвалами компетентных людей в литературе, он, как впечатлительный человек, не мог скрыть своей гордости перед другими молодыми литераторами, которые скромно выступали на это поприще со своими произведениями».