Фазовый переход. Том 1. «Дебют» - стр. 12
Но сначала я закончу ту, как бы саму собой пришедшую в голову мысль. Мы, славяне, сильно уступая «правильным европейцам» в обстоятельности и приверженности к Ordnung и Закону, безусловно, превосходим их способностью к безболезненной смене парадигм и так называемым гениальным озарениям.
Арабы, кстати, тоже достаточно долго обгоняли европейцев за счет этих самых озарений. В математике «ноль» придумали, в астрономии блистали, пока телескопов не было, в медицине столько всего интересного понаоткрывали – и «по нулям», извиняюсь за каламбур. А все оттого, что не сумели эти свои природные способности наложить на европейский научно-материалистический подход. Зато мы – сумели. Отчего и ухитряемся и в научном прогрессе до сих пор лидировать, и в нравственном смысле у большинства человечества авторитетом пользуемся. По крайней мере, русский человек свободно адаптируется в любом человеческом сообществе, хоть Миклухо-Маклай среди папуасов, хоть наш современник на Брайтон-Бич и в Силиконовой долине.
Оттого «цивилизованный Запад» в лице своих креативных представителей, тоже на подкорковом уровне, сути и смысла нашей цивилизации не понимает и опасается инстинктивно, не задумываясь о причине. Так муравьи из чужого муравейника воспринимаются врагами безусловными, с которыми даже на уровне феромонов взаимопонимание невозможно.
«Великие умы – основоположники единственно верного учения» – Маркс с Энгельсом в полной мере это продемонстрировали. В своих не популяризируемых у нас, но и не запрещенных отчего-то трудах они весьма доходчиво объяснили, что русские – не совсем люди и «мировое коммунистическое движение» должно их использовать только как запал для мировой смуты, а когда коммунизм победит, то этим «недочеловекам» будет указано их истинное место. Ленин и Троцкий говорили это не столь прямолинейно, все же учитывали, на каком языке и для чего с народом общаются, но поступали в полном соответствии с «всесильной теорией». Тоже, наверное, ощущали свое родство с низшими дуггурами.
А законы биологии – от них никуда не денешься. Потому и невозможно заставить русского человека жестко подчиняться нормам и правилам, какими бы «правильными» и «общечеловеческими» они ни казались. Те же немцы за шесть всего лет практически стопроцентно восприняли гитлеризм как «единственно правильное», а главное – крайне выгодное непосредственно для «расово-чистых» германцев учение и образ жизни, а русские за семьдесят лет так и не уверовали по-настоящему в «научный коммунизм». Не совпал он по фазе с русской натурой. И тезис, что «суровость российских законов значительно смягчается необязательностью их исполнения» – чисто наш, к англосаксам и немцам (вообще к большинству наций, сформировавшихся в сфере притяжения Западной, а не Восточной Римских империй[8]) неприменимый.
Однако вернусь чуть назад из этих эмпиреев.[9] Наше появление в компании Шатт-Урха и первые же слова и поступки сработали как гранатный запал «УЗРГм», попали в те сторожевые пункты «мыслящих», что немедленно включили систему опознавания «свой – чужой». Этого мы, конечно, не учли. В чем есть вина как раз Удолина, убеждавшего нас, что он научился контактировать с «полумыслящими», не до конца поняв разъяснения Шатт-Урха о разнице между кастами, хоть и относящимися к привилегированным, но далеко не равными по статусу и функциям. Пожалуй, и сам Шатт-Урх этого до конца не понимал. Для индуса позапрошлого века все «белые» – саибы, а для английского офицера лондонец же, но рядовой – во многом ниже джайпурского махараджи. По крайней мере, сыновей махараджи принимали в Кембридж или Сандхерст, а детей уроженцев «лондонского дна» – никогда.