Фаза 3 - стр. 10
– Да-да, понятно, – кивнул Роберт Маклеллан.
– И еще вот что, – завершила она предусмотренную протоколом беседу. – Мы вводим радиоактивный препарат внутривенно, это вы уже знаете. Но я должна предупредить: магнитная камера – штука громогласная. Вы услышите довольно сильный стук, писк и тому подобное – это неизбежно, когда идет серийная съемка. Кто-то пугается, кому-то неприятно это слышать, даже с затычками для ушей, особенно вначале. Так что будьте готовы и не пугайтесь.
Появилась сестра. Сквозь халат просвечивали крупные алые розы на белой блузке – такая вольность была бы уместна в детской клинике, но Камилла дело свое знала.
– Здравствуйте. – Она подошла к Роберту и положила ему руку на плечо. – Сейчас переоденемся и сделаем укол.
– Как раз вовремя, – улыбнулась Селия и направилась в пультовую.
На длинном столе у огромного шестиметрового окна, открывающегося в процедурную, четыре монитора. Мохаммед уже здесь. И в самом деле – издаваемые аппаратурой звуки не спутаешь ни с чем. Даже сравнение подобрать трудно.
– Переодевается, – сообщила Селия. – Через несколько минут начнем.
– Как он?
– Вроде бы ничего. Спокоен. Не знаю, все ли до него дошло, хотя делал вид, что понимает.
– Может быть, стоит попросить жену подписать согласие?
– Не думаю… он вполне ориентирован.
– Возраст?
Селия глянула в формуляр:
– Родился в июне 1944 года.
– Высадка в Нормандии. Дитя войны…
Удивительный все-таки парень. Обладает способностью видеть связи там, где их сразу и не обнаружишь. И образованный. Это называется широким кругозором. Для ученого незаменимое качество.
– Бывший адвокат. Кажется, очень известный. А ты нашел кого-то на пятницу?
– Жду подтверждения. Вернее, надеюсь. Нгуен с меня не слезает. Ему уже десятерых в неделю мало. Угадай с трех раз: у Дэвида больше или меньше?
Селия рассмеялась:
– Двенадцать. А то и пятнадцать.
Дэвид Мерино – шеф Института Гассера. Они занимаются этой проблемой параллельно. Формально – сотрудничают, фактически – конкурируют. Эндрю и Дэвид никогда не были друзьями, но в начале пути без обмена данными не обойтись, и Re-cognize волей-неволей стал совместным проектом. Гарварду первому удалось встроить модифицированную РНК в геном вируса, а сотрудник Гассера придумал, как поместить модифицированный вирус в клетки мыши. Короче, Нобелевскую премию придется делить пополам. На этом этапе две лаборатории казались неразлучными. Если не психологически, то практически: гранты выделялись на двоих, и они делили их по-братски. Если такое определение вообще применимо, поскольку их предписанное NIH[5] братство больше напоминало затянувшуюся борьбу за первородство.
Селия не могла бы рассудить, кто больше заслужил право стоять на голубом королевском подиуме в Стокгольме. Конечно, Эндрю невыносим, он даже не скрывает, что хотел бы получить Нобелевку без дележки. Но и Дэвида ангелом не назовешь, хотя внешне похож. Ходили слухи, что когда он преподавал в Колумбийском университете, то у дверей его кабинета выстраивались очереди студенток. Но что не отнять – Мерино из тех людей, которые без труда могут продать снег инуитам. Блестящий экспериментатор, умница. Селии нравилось слушать рассказы о его выходках, сплетни и байки складывались в довольно привлекательную картинку. Их общение носило в основном виртуальный характер, но она успела понять: все, к чему прикасается Дэвид Мерино, превращается в золото, и не потому что он обладает неким даром, как царь Мидас, а потому что умеет прикасаться – всегда с нужной стороны.