Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания - стр. 82

Вот с историком нам не повезло, все три года у нас преподавал Тарасов (я даже не помню его инициалы), преподавал скучно, бесцветно, очень мало отступал от учебника, он вел уроки как по русской, так и по средневековой истории. Он был высокого роста блондин с правильными чертами лица, но глаза его и лицо были какие-то невыразительные, – во всяком случае, он не производил впечатление умного человека. Он носил форменный сюртук и представлял собой тип учителя-рутинера, не блистал и образованностью. Помню, как-то раз ему пришла охота проявить свое остроумие и ученость, и он стал объяснять нам, что значит слово «жандарм». Это слово французского происхождения, если его перевести на русский, то это значит «вооруженные Иваны». Мы с трудом удержались от презрительного смеха, этим переводом он показал свою безграмотность: слово «жандарм» по-французски пишется gensdarme, что значит «вооруженные люди». Если бы оно значило «вооруженные

Иваны», его надо было бы писать так: jeandarme, Иван по-французски Jean, я всегда удивлялась, что в нашей гимназии, где преподавание было так серьезно поставлено и где был такой хороший подбор учителей, существовал такой учитель, как Тарасов.

В пятом классе заканчивали изучение естественной истории, весной мы должны были сдавать по ней экзамены, и отметка шла в аттестат. В этом же году заканчивал в нашем классе свою педагогическую деятельность и наш учитель зоологии Аполлон Александрович Мялицын, дотягивал до пенсии. На его примере можно было видеть, как опасно давать детям имена, являющиеся синонимами прекрасного человека. Наш Аполлон был полной противоположностью прекрасному греческому богу. Маленького роста, с несоразмерно короткими ногами, с седой щетиной на изборожденном глубокими складками лице, с хриплым голосом от постоянного курения, пропахший табаком, прихрамывающий на одну ногу, неопрятный – таков был наш Аполлон. Преподавал он плохо, часто хворал и пропускал уроки, его додерживали до пенсии. География в пятом классе тоже хромала, преподававший ее в четвертом классе учитель болел, и его весь год заменяла то одна, то другая учительница. Учитель рисования Бродерсон довольно формально относился к делу, он давал нам срисовывать с цветных открыток цветы или плоды, придумывать узоры для каких-либо рукоделий. Хорошо рисовали у нас в классе два человека – Термина Тюнер и Аля Грот, остальные особых способностей к рисованию не имели. Бывали у нас и уроки рукоделия, преподавала седая, худенькая учительница с немецкой фамилией, она была суетлива, с высоким резким голосом. По ее заданию мы должны были связать на спицах четырехугольный кусок определенной величины, нашить его на картон и вырезать затем в нем четырехугольную дыру, а затем заштопать ее так, чтобы она не отличалась от остального куска. В пятом классе раз в неделю во время большой перемены бывали уроки пения; Липа в этих уроках не участвовала, считалось, что у нее совсем нет слуха и голоса, у меня определили альт (третий голос) и велели петь. Лучше всех у нас в классе пела Катя Щукарева, у нее был хороший, низкий голос. Раз или два в неделю бывали во время большой перемены уроки гимнастики, происходили они в гимнастическом зале, высоком, пустом и довольно мрачном помещении, в который мы попадали после довольно длинного перехода по разным коридорам и лестницам. Инструктором была Надежда Аполлоновна Макарова, она прекрасно знала языки, преподавала в младших классах геометрию, она окончила нашу гимназию, а высшее образование получила на Высших женских курсах или в Педагогическом институте.