Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания - стр. 67
Этой зимой стали поговаривать о том, что Н. А. Меншуткин и А. А. Волков переходят работать в вновь открытый Политехнический институт, что Алексей Евграфович будет заведовать кафедрой органической химии, и мы переедем в квартиру Н. А. Меншуткина, а Тищенко – в квартиру А. А. Волкова. Так все это и случилось. Весной Меншуткин и Волков уехали, их квартиры стали ремонтировать, и осенью мы переехали в ту квартиру, в которой живем в настоящее время. Тогда это номер был 33, потом стал 69. В освободившуюся нашу квартиру въехал Живоин Ильич Иоцич[158], в квартиру Тищенко – Здислав Антонович Погоржельский[159] с женой Александрой Иосифовной, в бывшей квартире Красуских поселился Евгений Владиславович Бирон[160].
В апреле мы опять сдавали экзамены, теперь уже в третьем классе. Хуже всех сдала Нина, и Вера Ивановна решила отдать ее в гимназию. Так как считалось, что у нее малокровие и вообще слабое здоровье (хотя выглядела она ничуть не хуже нас с Липой), ее отдали не в гимназию Шаффе, где была расширенная, так называемая министерская программа, а в одну из казенных гимназий ведомства
Императрицы Марии[161], с более узкой программой, чтобы нетрудно было учиться. Мы не сожалели о разлуке с Ниной и тем более с Верой Ивановной. Для уроков русского языка была приглашена Мария Викентьевна (фамилию не помню). Преподавала она неплохо, но мы ее не особенно любили и называли Викешо. Естествознание стала преподавать Мария Федоровна. Настал май месяц, и мы уехали на дачу в наше любимое Безо.
Как я уже неоднократно говорила, отец очень любил природу: животных, птиц, цветы, всякие растения. Мы уже и раньше ходили с ним на рыбную ловлю, за грибами, воспитывали вместе птенчика. Этим летом мы занялись с ним вместе ботаникой: он купил определитель «Флора средней России» Маевского, достал большие листы фильтрованной бумаги, и мы начали с ним определять сначала более простые, а потом и более сложные цветковые растения. Сначала мы занимались этим вместе, потом, когда я приноровилась, он предоставлял мне самой определить и только спрашивал, как называется то или иное растение и помогал разбираться в наиболее сложных случаях. Я с большим удовольствием занималась составлением гербария, отыскивала все новые и новые растения. Гербаризировать я чаще всего ходила после обеда, родители в это время ложились отдохнуть, а я отправлялась или в луга, если они были еще не скошены, или в поля, где я ходила по цветущим межам или по берегу ручья, где собирала водяные или любящие влагу и тень растения. На берегу моря на голом песке я нашла растение с лиловыми цветами и была очень довольна.
Из сказанного мною можно сделать неверное заключение, что я на даче проводила время с Маргаритой, с Луизой, с отцом и совсем не уделяла время матери. Это совсем не так. Летом у нас с матерью была одно общее дело – варка варенья. Отец, смеясь, говорил, что у нее есть одна страсть – варить варенье! Действительно, несмотря на свое плохое здоровье, мать ежегодно наваривала летом около десяти пудов разного варенья, причем она следовала правилу, что варенье должно быть не только вкусным, но и красивым, поэтому для варенья отбирались всегда самые спелые, без всяких изъянов ягоды. Варенье варилось всегда на маленьком огне, чтобы ягоды не разварились, не потеряли своей формы. Крыжовник варился всегда без косточек, у черной смородины тщательно выстригались черные кончики. В Безо было раздолье в смысле ягод для варенья. Первой ягодой была земляника, каждый день Луиза приносила нам три штофа ягод, самые спелые шли на варенье, те, что похуже, – на еду. Благодаря различному времени созревания разных сортов, выращиваемых в хозяйском саду, земляника около месяца не сходила у нас с обеденного стола. Кроме садовой, была и лесная земляника, которую продавали обыкновенно эстонские ребятишки. Здесь бывал большой отход, так как на варенье шли только со всех сторон красные ягоды, все хотя бы слегка беловатые отбрасывали, так как от таких ягод варенье становилось горьковатым, кроме того, они дольше варились, и варенье приобретало коричневый цвет. Вскоре после появления земляники зеленщик привозил крыжовник – зеленый, без волосков, самый подходящий для варенья. Здесь требовалась быстрота в его чистке, так как, полежавши, он становился мягким. Почти в это же время начинали носить морошку, уже желтую, но еще не мягкую – спелая морошка разваливалась при варке на отдельные зернышки. Вслед за ней начали продавать лесную малину. Ее покупали с большим разбором и очень тщательно сортировали: самые лучшие ягоды – на варенье, спелые, но не совсем целые ягоды – на еду, еще похуже – на варенье для пирогов и, наконец, самые маленькие обрывки ягод – на смоквы