Фаворитка - стр. 27
- Что ты говоришь, Виктор Иванович, - тушевалась Дарья, фыркала и мотала головой, - при чем тут пассия. И танцевала только один раз. Подумаешь. Некоторых он приглашал и по два.
- Так ты следила за ним, душа моя? – Ахал муж.
- Не сказать, что следила, но видела и оценивала увиденное. А еще поняла, что государю я понравилась… как женщина.
- Немудрено, - смеялся барон, - мне же понравилась. Почему и ему не оценить тебя. Помнишь, я говорил тебе, что ты всегда будешь нравиться мужчинам. А он настоящий мужик, хоть и царской породы. Кстати говорят, что у него много любовниц. Ты хочешь быть одной из них?
- Нет, конечно, - улыбалась та таинственно, - мне тебя достаточно. Да и кто может сравниться с тобой? Ты первый и последний мой муж.
- Но не любовник. - Усмехался горестно он про себя. - Такова участь всех мужей хорошеньких женщин.
И он качал головой, вспоминая себя в этой роли, когда смеялся над неудачливыми мужьями.
- Теперь и мне придется узнать их чувства. - Хмыкал он, глядя на раскрасневшуюся мордашку своей женушки. - Недаром говорится, что женщине для счастья нужно всего лишь одного несчастного влюбленного. Хотя пока мне это не грозит.
Сегодня откликнулись на приглашение к Белосельским. Сама княгиня прислала личное приглашение на вечер в кругу семьи, как было написано на плотной бумаге с фамильным гербом. Семья, по утверждению геральдики, насчитывала несколько поколений военных и госчиновников. В эти годы они были в фаворе императора и гордились этим. После посещения их Оттовичи могли рассчитывать уже на благосклонность одного из ведущих семейств Петербурга. Дарья и там привлекала внимание не только своим внешними данными, но и разговорами по проблемным делам света и столицы: кто кого продвигает и почему, кого надо привечать и кому отказывать, что в последнее время было в моде в литературе и другом искусстве. И во всех этих разговорах Дарья имела свое суждение. Это привлекало внимание к ее уму и разносторонним знаниям. Кроме того, она читала все газеты, которые приходили на адрес барона. Тот всегда советовал, что ей почитать и в чем-то они могли даже поспорить.
А через месяц, перед самым Рождеством были получены извещения от Голицыных. Они приглашали на семейные рождественские торжества. Дарья держала письмо, и руки ее подрагивали. Она краснела и бледнела от возбуждения и трепета. Барон приобнял ее.
- Сколько можно бояться, милая. Теперь необходимо решиться и сделать шаг. Они прислали весть о примирении, а ты можешь либо отказать, либо принять. Все в твоих руках. Если, конечно, сочтешь нужным.
- Я хочу этого. - Вымолвила она с мучительной улыбкой. - Моя мать с небес взирает на меня с требованием восстановления чести отвергнутой и непонятой. И мой отец. Они достойны этого.
Барон прижимал к себе стройное тело молодой женщины, и жалость заполняла его от вида ее женской слабости и гордости. Хотелось, и утешить ее и защитить от всех бед мира. Он понимал, что восстановив родственные связи, она приобретает имя семьи и уже, в любом случае, не останется одна, чтобы ни случилось. А случиться может всякое. Уже поговаривают в военных кругах о возможной войне с турками. Еще не оправились от персов, как назревал конфликт с другим врагом, притом пребывающим в постоянной вражде к России. Конечно, султана подталкивали к этому и Англия и даже едва восстановившаяся от Бонапарта Франция, но и сам Махмуд Второй затаил зло за последние свои поражения на Балканах. Там до сих пор шли бои местного значения с переменным успехом. Пока они не превращались в войну между государствами и не требовали много живой силы и оружия, но все к этому шло. Нужны были всем проливы Босфора и Дарданелл, как Западу так и Востоку, и здесь расходятся любые договоренности, когда дело касается экономики и торговли. Прибыль и обогащение решаются на полях сражений, а еще власть, власть над миром. Соблазниться такому могут любые государства, тем более что противники ослаблены и победа видится очевидной.