Фатум. Том третий. Меч вакеро - стр. 3

И он пел… тихо-тихо, для самого себя, потому как нельзя было выдать врагу их бивак, а более оттого, что слуга стыдился выдать себя пред суровым доном и колкой на язык дочкой папаши Муньоса.

Твердый подбородок Мигеля опустился на грудь. Он исподлобья, напряженно смотрел на Терезу.

Та – было видно, как вздрагивали плечи,– взволновалась. В глазах – изумление, радость, тревога. Зернистая краснота щек, шеи: «Что со мной? Только бы не заметил Диего!»

– Что это? – верхняя губка донны скакнула вверх, и она, легкомысленно рассмеявшись, резво спрыгнула на землю.

Смех ее нравился юноше, в его представлении таким чистым было журчание горного ручья, бегущего по окатанным галькам там, где всё бело и свежо от снега. Впервые за всё время их бесконечных мытарств она стояла так близко от него. Шелохни рукой – и она упрется в тугую, упругую грудь. Двинь ногой – и колено коснется бедра. Во рту пересохло. Мигель сглотнул засевший горьким лимоном ком. Внутри всё трепетало. Ему вновь до крика возжелалось схватить ее и прижать к груди крепко-крепко, но он вторично стреножил себя. Закусив втянутую мякоть щек, испанец уткнул взгляд в каретное колесо. Каждый мускул его молодого тела ощущал сводящую с ума близость.

Над ними кричали неведомые красноголовые птицы, бросая крылатые тени на лица, вязко гудели пчелы, а с другой стороны империала доносилось возбужденное бульканье Антонио и негромкий голос дона.

Однако Мигель ничего не слышал и лишь ощущал медленно растекавшийся по языку солоноватый вкус крови. «Иисус наш и Пресвятая Дева Мария! Как же не хочется тащиться в каньон!»

Тереза меж тем отодвинулась на шаг, разглядывая нежданный подарок, и вместе с ее отступлением пришло освобождение. Мигель незаметно, с облегчением вздохнул, ровно сбросил с себя многопудовый жернов.

– Что это? – еще раз переспросила она, изломив крылатые линии бровей.

– Тереза… Я… Это мой талисман. Он приносит счастье, клянусь Мадонной. Верь мне… И если уж ты отказываешься взять мое сердце, так прими хоть это.

– Чтобы я была счастлива?

– Чтобы вы… были счастливы: ты и наш дон.

Девушка осторожно, почти как и грезилось Мигелю, взяла с его ладони кулон. Любуясь, повертела в руках. Затем неожиданно наклонилась вперед, накрыла его кисть своей и слегка коснулась губами колючей щеки. От ее прикосновения у юноши застучало в висках. Он проклинал себя, но никак не мог унять свои бесстыжие андалузские глаза. Они так и щупали мексиканку, забираясь в тайные улы. Мигель ничего не мог с собой поделать —не замечать выпиравшие из-под тонкой материи груди было выше его сил.

– А ты… хороший,– тихо обронила она. Помолчала и добавила: – Вспыльчивый, но добрый. Прости, что я подсмеивалась над тобой…

– Тереза,– он горячо и влажно задышал у самого ее уха.– Я не знаю… будет ли у меня еще такая минута… —его сильные руки вдруг притянули девушку к себе.

– А ну, отпусти! – прошипела она, но он все же успел надкусить спелость ее малиновых губ.

В следующий миг голос майора обжег их, точно хлыст…

– Мигель! Где тебя носит, хвост дьявола?

Юноша медленно опустил руки, облизнув губы кончиком языка и, нервно рассмеявшись, громко откликнулся:

– Да где же мне быть, дон,– с вами, черт возьми!

* * *

Долгогривый иноходец плясал под Диего, насторожив уши вместе с папашей Антонио, слушая последние распоряжения их господина.